Когда уйдёт последний ветеран,
Закрыв глаза мятежной той эпохи,
Я подниму за упокой стакан
И закушу подсохшей хлебной крохой.
Утру украдкой слёзы на щеках,
И улыбнусь, что он обрёл свободу:
Прощай, сейчас ты где-то в облаках!
…Но знаю, что нас ждёт с твоим уходом.
Тому, как станут совести черны,
От удивленья в реках свистнут раки —
Вымарывать историю страны
Начнут тотчас продажные писаки!
И школьники, читая их рассказ,
Решат, что гибли зря бойцы в окопах,
Что лучше б захватили немцы нас —
Давно бы сладко жили мы в Европе…
И что не бились яростно с врагом
Тогда все наши братские народы
За каждый клок земли, за каждый дом,
Своими жизнями добыв стране свободу.
И что война была совсем не той,
Какой её полвека называют:
Отечественной звать нельзя войной,
А только отвлечённо — Мировая…
***
По-праздничному чуть игриво-пьян,
Плыл майский день в своей весенней лени.
К могиле братской старый ветеран
Принёс цветы, и преклонил колени.
Сверкал кроваво-красною звездой
Под майским солнцем в светлый День Победы
На гимнастёрке орден боевой,
Израненное тело грея деду…
И вдруг, крича проклятия и мат,
Придя сюда для дерзких провокаций,
Набросились толпой на старика
С десяток малолетних нео-наци.
И с горечью подумал ветеран:
«Эх, жаль, что стар я, ни на что не годен…»,
Когда тупое стадо обезьян
С груди срывало ненавистный орден.
Старик качнулся, слова не сказав,
Лишь по щеке слеза скатилась жутко.
Он каждому из них взглянул в глаза,
И взгляд тот пробивал насквозь ублюдков.
Коснулись руки нациков звезды —
И так она, видать, прижгла их больно,
Что тут же орден бросили в кусты,
Заржав немного нервно, но довольно.
…Они ушли, лишь вонь немытых тел
Осталась шлейфом смрадным на дороге.
Старик им вслед презрительно смотрел,
Сжав кулаки в бессильной лютой злобе.
Но что-то шевельнулось вдруг в листве,
И к деду пацанёнок вышел малый —
В его ладошке звёздочкой блестел
Бесценный орден, что с груди сорвали…
***
…Последний ветеран уходит в бой —
К однополчанам, высеченным в камне.
И на могилах пусть лежат горой
Гвоздики.
От потомков.
Благодарных.