Про то, «что Бермудский многогранник - незакрытый пуп Земли!»слышала в детстве. Постарался Высоцкий, прославивший гиблое место, а потому… Когда передо мной возник человек, три раза проходивший через этот самый треугольник, а один раз лежащий в дрейфе в заколдованном месте, когда желающие сопалубники воспользовались передышкой и пошли немножко поплавать в самом большом по площади и глубине Саргассовом море - районе антициклонического круговорота вод в Атлантическом океане, ограниченном течениями: на западе - Гольфстримом, на севере - Северо-Атлантическим, на востоке - Канарским, на юге - Северным Пассатным.
И как не пропеть вслед за бардом:
…Вот это жизнь, и вдруг - Бермуды.
Вот те раз! Нельзя же так!..
Рулевой Николай Александрович Мальцон за тридцать лет и три года исколесивший по морям-океанам всю планету, отмечает в июле два профессиональных праздника – День рыбака и День ВМФ. Простой вопрос, возникающий при виде человека, побывавшего на Бермудах, не страшно ли было…Он производит впечатление не безбашенного моряка, сошедшего винтовой походкой на берег, которому море – по колено. Перед вами – большого самообладания и спокойствия человек, недюжинной силы и здравого смысла. Когда слышишь от него: «О страхе мы не думали», - этому безоговорочно веришь, потому что нет в его словах ни бравады, ни позёрства. Он ведь знал, куда шёл, окончив Рязанский железнодорожный техникум и мечтая с раннего детства о море. Но всё равно любопытство у меня остаётся, потому что я тоже очень люблю море, но мне там иногда страшно бывает. Вспоминаю Высоцкого, а Николай Александрович отшучивается: «Так у него там и про Канатчикову дачу!» И смеётся очень по-доброму, а я всё равно не понимаю, почему не было страшно, если место – гиблое…
– А если бы?..
–Значит, мы бы не беседовали сейчас, - спокойно говорит он.
Давайте сначала: откуда у мальчика из сухопутной многодетной семьи такая романтическая любовь к морю?
Он этого не помнит, потому что есть ощущение, что море было в его жизни всегда.
Родился в далёкой от морей Рязани, окончил восемнадцатую школу, а на морскую «тропу» ступил в 1955 году, когда стал заниматься морским моделированием и многоборьем. В 1961 году, в масштабе 1:100 сделал радиоуправляемую модель ледокола «Ленин», знакомую многим картинкой из букваря. В то время в Рязани был очень популярен Морской клуб, открытый в 1949 году. Мальчика не интересовали машины и самолёты, поезда и ракеты. Ему снились корабли в той прекрасной звёздной стране, которая бывает где-то далеко - далеко. Самое интересное, что до армии Николай никогда на море не был, но ему казалось, что он знает и его йодистый запах, и солёный привкус. Когда подошёл срок служить в армии, случилось самое обыкновенное чудо: Николая на целых четыре года призвали… на Северный флот.
– В октябре 1962 году, во время Карибского кризиса, нас быстро обучили ходить по плацу, разбирать-собирать автомат и направили в Североморск, - говорит Николай Александрович. - А в 1963 году я первый раз вышел в море. Был командиром отделения сигнальщиков. А первое боевое крещение случилось, когда во время урагана нас оторвало от причала и выбросило на берег, а корабль получил шесть пробоин, самая большая – шестиметровая.
Об армейских приключениях он может увлечённо говорить часами. Было ли трудно? Конечно! Но разве это имело значение по сравнению с тем, что он шёл на корабле навстречу волнам или подгоняемый ими… Вот она, солёная бездна под тобой, качающая корабль на своих строптивых волнах, и то, что издавна снилось, неожиданно сбылось.
Четыре года Николай прослужил на сторожевом корабле «Кондор», а после демобилизациивернулся в Рязань, но через две недели уехал в Мурманск, потому что море уже не отпускало его. Работал на танкере, который снабжал корабли питьевой пресной водой по всему Кольскому полуострову. Всё бы хорошо, но… на этой работе, даже после увольнения со службы, для него были закрыты выездные визы на пять лет. Пришлось уволиться и вернуться в Рязань снова, чтобы пережить эти мучительно-пресные сухопутные годы. Он устроился на Станкозавод и через какое-то время стал рассылать свои бумаги в Архангельск, Калининград, Мурманск, Таллин. Отозвалась Эстония, и в 1973 году Николай Мальцон стал работать на промысловом рыболовецком предприятии «Океан». От Шпицбергена до Антарктиды, в Тихом океане от Южной Америки до Новой Зеландии, шесть раз проходил он через Панамский канал, через пролив Дрейка и Магелланов. Работал до 1992 года. И даже после развала Союза, будучи на хорошем счету, не был списан на берег до 2005 года.
Везло ему и на курьёзы, о которых он охотно вспоминает.
После развала Союза рассыпалась и контора, в которой трудился. Судно их арестовали в Кейптауне – втором по населению городе ЮАР на побережье Атлантического океана, недалеко от Мыса Доброй Надежды. Город знаменит гаванью и известными на весь мир достопримечательностями. Очень дорогое туристическое место. «Арестантам» повезло насладиться красотами города бесплатно, более того, их арест оказался оплачиваемым отпуском, во время которого четыре часа они несли вахту на судне, а на сорок четыре часа их отпускали на берег. Несколько раз ездили «экскурсанты» в местную церковь, знакомились с городом, поднимались на маякМыса Доброй Надежды – триста ступеней вверх, где туристов ожидало ведро с краской и кисти, чтобы каждый оставил автограф на память. Помните Ильфа и Петрова: «Здесь был Вася?». А тут – без всякой иронии. Потом надписи закрашиваются, освобождая место для следующих туристов. Рулевой Мальцон тоже написал своё имя и город. К слову сказать, Кейптаун – побратим Санкт-Петербурга.
Кроме Индийского, во всех океанах довелось побывать моряку из Рязани.
– Тихий океан, конечно, фигура речи. Раньше он именовался более точно - Великим. Во время прохождения по нему Магеллана погода была тихой, поэтому его переименовали, хотя в Тихом океане, южнее экватора, - очень жёсткие шторма.
В Ледовитом океане был случай. Стояли на якоре в проливе Маточкин Шар, который отделяет Северный остров Новой Земли от Южного и соединяет Баренцево море с Карским. Дрейфуем. Штиль, солнце круглосуточное. Вдруг видим – на нас громада льда движется. Не айсберг, а ледяная платформа, - говорит собеседник.
– Испугались?, - спрашиваю я, вспоминая «Титаник».
– Пугаться было некогда, надо было действовать.
– А потом?
– А потом была радостная усталость.
При том, что Николай Александрович – очень интересный рассказчик, он не любит смаковать героические будни, иподробностей того, как ему удавалось уводить судно от опасностей, от него не услышишь.
Больше двадцати раз проходил рязанец через экватор, приняв самое настоящее «нептунское» крещение – с вымазыванием мазутом и ещё какими-то ритуалами, после чего получил документ о том, что « 4 января 1978 года на долготе 23 градуса 15 минут западной… гражданин Мальцон Н.А. впервые пересёк экватор». Всё очень серьёзно, хотя и с большой долей юмора.
Интересно узнать, как ведёт себя судно во время сильного шторма.
– В шторм корабль идёт носом на волну на минимальном ходу, качаясь на воде, как поплавок, - говорит Николай Александрович. – Есть такая прибаутка: «Рыбу – стране, деньги – жене, а сам – носом на волну!». Когда шли с Ла-Манша в Африку, то ла’гом (бортом) к волне. Если носом к волне, то гребной винт должен находиться под водой. Если ветер дует с берега, то не так опасно, если с моря, это уже плохо. В Магеллановом проливе мы дважды вставали на два якоря и работали на тихом ходу. Если ветер сильный, то не всегда якоря могут удержать судно, а четыре якоря имеют не все категории плавсредств. За годы работы четыре раза ложились в дрейф в Атлантике, желающие могли поплавать в океане.
Вот такие они – тридцать три года морского бытия рулевого Мальцона. До сих пор тоскует о море Николай Александрович и кажется, что если бы предложили сейчас, то пошёл бы он в море снова год. Семья, двое детей и внуки – всё как у всех. Но в нём жила мечта, которой суждено было сбыться. И по сей день ему часто снится море: изумрудные волны качают корабль, а высоко в небе проливают свет миллиарды звезд, которые фантастически прекрасны, но для него, Николая Мальцона, ничего нет лучше морской солёной бездны.
11 – 14. 07. 2021
Специально для «Новой газеты», фото автора