Всё таки есть у меня чуйка!
Сердце не зря ёкнуло, когда Новогродовку переимновали в Нью-Йорк...
... как долетели – спросил бородатый мужик в джинсах – ночью сказать о нём больше ничего было нельзя.
Костёр сыпал искрами, а короткие языки пламени тянулись вверх, подрагивая – света не давали.
Меня выбросили в треугольник из трёх костров, но оказалось, что огонь разжёг один человек – бородатый.
Он помог мне снять парашют.
– Заждались вас. Давно обещают старосту прислать, но добровольцев не находилось.
– Я не доброволец – сказал я.
– А как же заставили? Натворили, наверное, чего? За что к нам ссылают? – полюбопытствовал мужик.
Я натворил!
Пока мы тушили костры, присыпая головешки степным суглинком, вспоминал.
Первый костёр я смог потушить без саперной лопатки – прыгни из ночного неба вниз в точку, в неизвестность, полетай на парашюте…
Взяли меня на закате в греческом квартале Варны в узкой улочке что ведёт от Римских терм к старой сефардской синагоге.
Слежку я обнаружил поздно, точнее, будь их двое как обычно, я бы ушёл.
Отсиделся бы у контрабандистов или у Христинки как у бога за пазухой, а выгнала бы – меня Йорданка всегда ждёт.
Двое перекрыли выход на площадь Экзарх Иосиф. Ещё двое стояли у армянской церкви.
Я было рванулся вправо…
Интересно девки пляшут – у секс-шопа с огромным плакатом Христинки и Йорданки в купальниках стояли, нервно покуривая ещё двое.
Эти секс-шопы здесь на каждом углу.
Болгария медленно выходит из 90-х, с трудом соображая, что нормальная жизнь наступает где-то посередине между ничего нельзя и всё можно.
Шестеро это было слишком.
Хотят напугать, так нет – мне тревожно, когда слежки нет вообще, а один хвост в нашем деле норма.
Их ведь, собственно, интересует не спутался ли я с китайцами, а по мелочи прощают – знают, что кризис.
Я тоже не наглею сверх меры – турецкий ширпотреб да, Иран нет, табак нет. Не жадничаю.
Я выбрал тех двоих, что перекрыли проход к синагоге.
Не ошибся.
Надо поговорить – сказал на английском низкорослый подвижный с пристальным коротким взглядом.
С виду полковник.
Чёрт возьми, полковника из Америки прислали! Шестеро!
Что же я натворил!?
И тут вдруг до меня дошло – их много, но не меня же они опасаются – они друг другу не доверяют.
Вот оно!
Совместная спецоперация трёх разведок. Из-за меня одного.
Где я прокололся? Чем выдал интеллект?
С освещённого тысячей огней бульвара Сливница неслась музыка и весёлый смех.
Там гуляли, пили лёгкое вино, ели мидии народы всего мира – июль в Варне месяц счастливых строителей Вавилонской башни – троих не встретишь, кто говорит на одном языке, но все понимают всех – задачи-то простые – купи, продай, а чаще без слов понятно кто кому по душе и кто кому Рабинович.
… народы всего мира…
Я вспомнил.
Улетая из Украины, я предъявил тест на вирус и казалось уже прошёл в зону магазинов и уже приглядывался к духам, потому что Йорданка так не пустит…
Ко мне подошли двое пограничников.
– Надо заполнить анкету. Поставьте галочку – здесь просто.
В анкете было три строки:
Русские и украинцы
Один народ
Два народа
И квадратики для галочки.
Галочка осталась по ту сторону границы.
– Я затрудняюсь – сказал я.
– Не предусмотрено, – строго сказала пограничник, – поставьте галочку, и вы свободны.
Я настаивал и позвали старшего.
Усталый старший махнул рукой, – много работы, – пишите, что хотите.
Я написал.
Теперь полковник держал в руках этот листок с анкетой.
– 41% украинцев ответили – нет, один народ, 59% ответили – да, два народа. Один человек на всю страну затрудняется и это вы. Мы вас пробили, вы нам подходите.
Я поймал себя на том, что одновременно хочу к Йорданке и Галочке.
Русская и украинская разведка смотрела на меня враждебно, а американец пояснял.
Решено создать для единого народа новое государство.
Россия выделяет кусок донской степи, Украина – кусок донецкой.
– Господи, опять! – не выдержал я. А название?
– Уже решено. Единонародия.
– Вы сумасшедшие! – заорал я. Давайте хотя бы Словяния.
– Уже есть – сказал полковник – Словения, Словакия, Словонию выкупили Ротшильды, а Словуния резерв ставки.
– Охренеть! А язык – единонародный?
– Суржик. Мы проверили – вы владеете.
Ещё как!
– Но почему я и кем – президентом?
Полковник усмехнулся.
– В Единонародии не будет президента. Институт президентства у вас не приживается. Немцы предлагали гауляйтера, но удалось убедить. Старостой пойдете.
– У меня есть выбор?
– Конечно! Но мы не рекомендуем парашютироваться днём. Не все поддерживают идею.
– Как отличать местных от русских и украинцев – спросил я.
– Вы единственный кто затрудняется, мы вас пробили, вы подходите – устало во второй раз пробубнил полковник.
– Контакты с китайцами разрешены?, – спросил я.
Полковник и этот вопрос ожидал. Он достал конверт и протянул мне.
На конверте было написано – Вскрыть лично.
В конверте была записка:
С добрым утром, тётя Хая
Вам посылка из Шанхая
В той посылке три китайца
Три китайца красят яйца
– Ой-ой-ой! Я не понимаю! А если я откажусь, где бюджетная роспись, кто министр финансов, парламент будет, конституцию опять с американской сдирать?
Достал ваш Джефферсон!
– Вас встретят. Самолёт ждёт.
– Передайте тут одной.. – я достал духи.
Полковник взял красную коробочку, передал второму.
– улица Драгоман, дом №, квартира, №, спросить Йор…
Знают!..
– Вы кто – спросил я бородатого, когда, потушив костры, мы двинулись к посёлку, что показался подле безверхого террикона в свете восходящего солнца за посадкой орешника.
– Счетовод. Главный Счетовод Единонародии.
– Сколько не счету – спросил я.
– Пока нули. Обещают.
– Пишите заявку на включение SWIFT и сразу вторую – на деньги. Пока просите тысячу долларов на каждого единонародца и единонародку. Детей считать. Писать в Вашингтон.
– На английский переводить – спросил ГлавСчетЕд.
– Пишите на суржике. Пускай учат наш язык...
Из посёлка от безверхого террикона к нам шли люди. Много. Что-то несли. Солнце било в глаза – не разглядеть.
Я всматривался – только мужчины или женщины тоже, дети идут?
Напрягся.
– Не дрейфь – сказал на суржике бородатый, – ждали они тебя, точнее старосту ждали, а тебя ли это мы поглядим.
Потушив первый костёр натуральным способом, я мог не дрейфить ещё минут тридцать.