Астроформат вселенной в автофургоне дня,
в облаке белопенном ищет в бреду меня...
Сам я того не знаю: ради каких высот
падаю и стенаю, но головой вращаю
средь непроточных вод...
-.
Мы расходимся мирами - но не более того.
Всё иное между нами - продувное Спортлото.
То ли ангелы подсели на ганджовый самосад,
то ли дьяволы пропели им дорогу прямо в Ад.
-.
Я давно не писал поэтических строк -
за полгода душою на веки продрог,
фоторяд на фейсбуке как в страшном бреду -
здесь девчата, там мейделе - всех их люблю.
Но никто мне не скажет, а кто виноват,
что девчата и мейделез в форме солдат -
два народа в крови, я старик Агасфер,
мне хватает любви из-за облачных сфер.
но никто мне не скажет ЗА ЧТО невпопад
и девчата и мейделез в форме солдат!
Как набат на крови, как любви парапет -
нам не надо брони, там, где солнечный свет
льют глаза этих дивных девчонок в брони
В них к Отчизне любовь шейнер-гарни они...
-.
Наши вечные Тартары, пересортица дорог,
наши предки-канибалы, наш не здешний древний Бог.
Мы подсёлы, новоселы - два-три века на Земле,
а итог, хоть и весомый, но искомый - мир в пурге.
Мы его не удержали пересельцы ста планет.
Накромсали на державы, и вогнали в трафарет.
Из тартаров вышли тосты из целинных городов.
На Земле мы просто гости: как пришли, так и уйдем.
Незаметно, грустно, сиро, испаскудив навсегда
предначертанность кумиров, предсказуемость хламья.
Мы уже не человеки, в кои веки вдруг дошло
Мы Галактики огрехи, мы безбашенность ее!
На разрушенной планете стонут йетти и ежи,
мы стоим на парапете у начертанной межи.
Снова в пришлых звездолетах нас увозят навсегда.
Вновь в рассеянность чего-то в падь межзвездного дерьма.
Ощущение озноба не проходит ни на миг,
мы, уставшие от Бога, надолбались от вериг.
И теперь уже и книги, переписанные зло,
преподносят только фиги и безверья ремесло.
-.
Я взял у мира то, что так хотел: кусочек неба в астрорефератах,
и древних астронавтов глазури с наручными часами в дивных латах.
Земное время у землян в крови, где б странствиями их не заносило -
земное небо, голубень земли, и голуби парящие над миром.
Как будто время засветло вошло и замерло в полночную годину,
меж тем – семь тысяч лет уже прошло, и мы гаджеты носим в Украине.
А матери подарок на шкаф+у не вызывает зависть и раздоры.
Хоть это командирские часы – сегодня их не носят и пижоны.
Маж+оры – те с планшетами, дружок, – им в прошлое планеты не пробиться.
У астронавтов пр+ибывших был шок - где Атлантида: мир их растворился!
Всё новые – откуда? – племена. О, время – это дикие народы!
Они снедают п+оедом себя, не зря на звёзд и вещих таинств коды.
Коснулся ремешка - и нет тебя: ты в Запределе, мир тебя не гложет,
но дальше – только дикая земля, и больше ей никто уж не поможет!
Не будет так, мы Боги! Мы пришли! Сошли, восстали, прибыли из весей
космических далёких – в длань земли, чтоб передать слов+а сакральных песен.
Чтоб обучить, чтоб вновь вернуть на путь, с которого сорвалась Атлантида…
Из чрева океана не вернуть её ученых, так сильна обида.
Ну что ж, отныне раз и навсегда: мы - Боги, мы - пришельцы, мы – магоги,
мы до тех пор, покуда вновь Земля не обретет душевные отроги.
Планета снова в астропадеж+ах, и на планете вновь судьба подл+ожна,
покуда не поймем, что наш очаг – Земля, планета в ауре тревожной.
-.
Безымянное время немых городов.
Нет сомнительных дней без печали.
Нет столетий и лет, нет друзей и врагов,
Есть разбитого мира скрижали.
Год за месяц и месяц за два-три часа,
стяжки лет да историй подранки.
Есть истоки побед, есть сомнений века,
беспробудного времени склянки...
Что ни бой, то опять наважденье обид,
в миг под воду ушла Атлантида:
пересуды эпох, перегуды дорог -
безвременье особого вида.
Сжался анкерный крест на сто храмов окрест,
и явилось великое чудо -
то ли зычно гремит над землей анапест,
то ли празднует тризну Иуда.
Надсоборные молнии в корни колонн
пробивают энергию мира,
конденсируют память прошедших веков,
где могущество дней было зримо...
То ли сказка в ночи, то ли - просто молчи,
коль рыдать о былом нету мочи.
Вместо дивных колонн на песках кирпичи
и сосёнок чуть рыжие очи.
Оттого-то и тянутся в наши места
озлобленцы нездешнего мира -
оттого, что их память пуста и постна -
погорельцы с подмоченно лирой.
Насобачили мир, надломили кресты
и упали в веках на безверья мослы -
им и анкерный крест, и причуды колонн
больше немощны дать мира нового звон...
Нет преддверия в них, горько выпито дно,
там на донышке дней
больше нет
ничего…
-.