Мы тогда застряли в кабаке,
Решили посидеть после поминок друга.
У десантника была еще пол литра в рюкзаке.
Звоню домой - жена мне что-то грубо...
Три мушкетера и Бзезян -
Так называли нас и в школе...
Нет, ну нельзя, нельзя, нельзя!
Меня качает до воя от боли.
Наш Атос. Самым мудрым его мы считали.
А погиб ни за что. Средь бела дня.
Под колесами какой-то пьяной твари,
Два дня до тридцати пяти не доживя.
Осталось нас трое из четверки детства.
Сидим, и как-то хмуро, скверно.
- А давайте-ка вот что, чтобы отвлечься,
Пусть каждый расскажет о своей первой.
- Ну, ты даешь, друг, нашел тоже время...
А, хотя, почему бы и нет?
Я помню, нас послали проверить зрение,
И мы вместе вошли в кабинет.
Я - к врачу, а она ждет сестру,
Какая-то ей нужна была справка.
- Не гони, говорю я Портосу (Петру),
Пусть сначала расскажет нам Славка.
Славка - красавец наш, наш Арамис,
Музыкант и поэт, талант, почти гений.
Сконфузился как-то и заметно скис:
- А что, других уже нет мнений?
- Так я ж уже начал, а вы мне: заткнись!
А сами воды в рот набрали.
Я говорю - мы тогда дождались
Я - врача, она сестру со справкой.
А выходим из клиники - она в двух шагах.
Я, как в кино, ее под руку - можно?
И жила она рядом, в желтых домах.
Проводил я ее первый раз как положено...
- Слушай, ты нам роман не рассказывай, да? -
Почему-то я вдруг возмутился.
А когда я волнуюсь, у меня акцент всегда.
Вот и здесь он опять проявился.
Я - это который Дартаньян, но Бзезян.
Водила. Всю жизнь. И где только не был.
- А у меня не было первой: был пьян.
Пришел в себя, а на мне их трое. Я и сплыл.
Кажется, две были еще малолетки.
Я пытался потом разузнать, кто, как звали...
Знаю только, что все из компании Светки.
Ну той, что мы в школьном дворе целовали.
- Да уж Светку навряд ли кто и забудет -
Это наш Арамис, будто свалился с ветки.
Тут звонит телефон. - Да ответь, а то всех разбудит.
Арамис в трубку: Милая?... Да. Всем привет от Светки.