Дожди отплакали, умаялись ветра́
ушли родители не суетно, достойно…
Пришла она – бескомпромиссная пора
стареть и нам – слонам, из давнего вчера, –
подслеповатым миротворцам, а не воинам.
Желтеют бивни – достоянье гордецов,
быть устаёт бронёю сморщенная кожа –
такая толстая от множества рубцов;
и мы всё более похожи на отцов…
И только память – всё моложе и моложе…
Мы чинно шествуем, но то – не наш парад;
они – погонщики, настырные, взрывные!
Поймать бы взгляд упрямых, столь любимых чад,
и не трубить, везти, не требуя наград,
и подставлять внучка́м натруженную выю.
Пришла вздыхать глубокомысленно пора,
пора – не сметь и повести седою бровью...
Нам нелегко парить, как прежде, по утрам, –
во снах летающим поборникам пера…
Теперь мы шаркаем неспешно по-слоновьи.
Пора на всё с высот прожи́того взирать,
и по-слоновьи чутко спать, порою – стоя;
и не роптать, благодарить отца и мать,
у безрассудства нас сумевших отстоять,
и обращать себя в ревнителей покоя.
Дожди отплакали, легли вздремнуть ветра́
ушли родители, как водится, нежданно…
Пора раздаривать дары своим сынам,
пора стареть и нам – из давнего вчера, –
таким ранимым, толстокожим великанам…
***