Мы спасали спасённых /любили кого-то спасать/,
не давали созреть недозревшим /взахлёб помогали/,
подстилали солому втройне /умножая на пять/,
и /довольно умело/ играли в кустах на рояле.
Мы не плакали вместе /решали, решали назло/,
уравнения были трёхглавыми /кто их считает/,
мы всегда говорили беззвучное /громко/ «алло»,
каждый раз прилетали помочь на последнем трамвае.
Никогда не тушили светильники и фонари,
среди белого дня разжигали маяк и реактор,
мы спасали спасённых – спасали снаружи /на «три»/,
нас об этом никто не просил /это было бестактно/.
Привозили составы гуманности /кто-то да взял/,
отсыпали амброзию с манной мешками /на вынос/,
мы любили вас всех безусловно /из древних начал/
и опять удивлялись упрёкам /сердечно кручинясь/.
А потом ужасались /ужасное жило внутри/,
очерствевшие души привыкли /спасут да избавят/,
обленились ленивые /ждут, умножая жиры/,
и пеняют на ангелов /ищут по имени «дьявол»/.
И хотели как лучше /по сути, себе – помогли/,
этот комплекс «спасителя» рвётся на ангельских крыльях,
как же больно смотреть, не влезая /держаться вдали/,
большинство из спасённых осилило жир и стабильность,
в небеса не вернувшись…
Но мы /ради тех – кто сумел/,
продолжаем спасать неспасаемых – вдруг да сумеют,
ожиревшие ленные снова берут на прицел –
мы рискнём /не впервой/ и не бросим /пустую?/ затею!