Потянула темень свет за поводок: «в переулочки ты больше не ходок. Поломаю ноги-руки? Отгадай. На цепочке посиди. Поголодай. Твои слёзки все и жалости в горсти, ты и сам-то уже вырос из – «прости», мне плевать, что ты светило и свеча, не таких мы тут ломали давеча». Темень, теменью наполненный стакан, очень пуст и очень полон. Старикан Бог, конечно, шельму метит. Погляди. Перспектива набухает впереди: изменилось, накренилось, понеслось, поломалось и неправильно срослось, добежало грязной пеной до краёв, ну, а там уже – «не знаю… не моё…».
Неужели это трудно так понять, без истерик и апломба, разгадать, свежей ягодой, не сорванной с куста – удивлять нас божий свет уже устал! Чтобы свеж был заграничный круассан, чтобы нас не сбил ни опель, ни ниссан, чтобы мы не отравились колбасой, СВЕТ ходил… по страшным гвоздикам… босой...
Не виновен он, что сказки нам читал, (так бывает, ничего, не рассчитал), а теперь вот как – не выкупи-купи, всеми преданный. Притихший. На цепи. Ничего теперь. Ни капли. Просто класс. Никого не накопил он кроме нас! Тянет руки-ветки-нитки-голоса… еле-еле различимо – «не бросай…». Но улитки разбежались кто куда. Поломались, распластались города. Лишь в бреду теперь кричат – «свеча, свеча!». Как от чёрта открестились . Не серчай, никого сейчас обидеть не хочу - рано людям даже спичку...
Не свечу.