Вот балкон, выходящий на Старую площадь Рима,
Рима до перелива варваров через его - балкона - перила.
Здесь Флавий бывал и писал свои станцы и Плиний,
Здесь мог появляться Стаций, рожденный в Неапольской изоляции,
Или Гораций, еще не сосланный Августом в эмиграцию.
Здесь вирши свои мог ваять и Вергилий.
Однако, они - варвары - этого не оценили
И ворвались на высокий балкон,
Чтоб растворить в интерьере эти бесценные,
Но бесцветные и невзрачные, а потому абсолютно
Незначимые для этих варваров тени,
...чтоб потом бражничать на плетени,
Возвратившись к себе на время.
Да, было им, правду сказать, не до того
В той бравурной браваде, растекаясь с триумфом по
Вычурной балюстраде, и, в раж войдя,
Они напряглись, соскребая,
Следы тех искусных римский сандалий,
Определивших узоры мозаик.
В мозаике той варвары не нашли никакого резона.
Их топоры застревали в бетоне.
И, наконец, глаза этих варваров, синие-синие,
Раздробившись в мозаике, как в призме, застыли.
Вполне вероятно, что они, т.е. римляне,
Всё это... поистине варварское отношение к себе
... заслужили: не так жили, любили, дружили
И не так огород городили, и не тем дорожили,
Пока служили, хотя, к слову сказать, воевать
Римляне варваров всё-таки научили.
Впрочем, как ни крути, но они,
Погрязнув, как в грязи, в политике,
Кое-что всё-таки сделали в этой точной науке,
И, как ни странно, - в литературе,
Но хуже всего преуспели именно в садовой культуре,
Где в садах этих римских явно варварам было тесно,
Не нашли они в них себе достойного,
Т.е. варварского, по их мнению, места,
Где, по сравнению с диким лесом,
Из которого они были родом, ...не хватало...
Размаха что ли их первородной природе.
Ни размаха тебе, ни простора!
Такого не сделаешь с маху на руку скорую,
Так что пришлось им приблизить культуру к народу,
Сдвинув балкон тот с места, приближавшего,
Но не всех, к Поднебесной,
Смешав тем самым культуру ту с плебсом,
Чтоб не сказать с навозом,
И уселись потом под балдахином,
Что сталось у них с балконом,
Поводя звериным,
Своим пока еще носом.