Небо выцвело Смольным собором,
невский кобальт от ряби ослеп –
на излучине с серым подзором
манит солнца накатанный след.
Белый катер, что твой конькобежец,
виртуозно вписался в вираж –
он выходит, как стенька на стрежень,
нос стерляжий по ветру держа.
А по берегу ломаной тенью
в шароварах лазурного льна
за шпалерой персидской сирени
одиноко гуляет княжна.
Нет, то охтинка в майке короткой
с темно-русой копной наотлет
будоражаще-легкой походкой
проплывает. И колу несет.
Я не знаю, зачем то и дело
посреди суматошного дня,
как нацеленный в лоб парабеллум,
чьи-то строчки тревожат меня.
Что ж, на мысе, где к мартовским идам
небоскребом грозился газпром,
возведу поскорей пирамиду
из сюжетов, метафор, имен.
Нет, не выстоять хрупкой громаде –
в реку сыплются фразы, стихи,
но, простукав горохом о катер,
разлетаются снова в эфир.