я лежу во плоти лесов, питая истощённую землю,
в ямине диких трав, шепча заговоры эклипсам параселен,
не смыкая уст, чувствуя талость воды, убаюкивая колыбелью
тех, кто умирал в витье виолевых вен...
кто стал биением в путах заволоченных тьмою зрачков,
окольцовывая халькантитом, травя ядами кровь и сердце:
удар
за ударом,
удар
за ударом,
поднимая веки от резкого вдоха веков, -
переломы изгибов поворачивают взгляды, и оглядеться:
тонкости крыльев сирф, шелесты острой меллисы,
сладкие сомны волчеягодника, лебеды, и соль
тёплых дождей смывает с дымленины пыль, и серебристы
в свете темного солнца то, чем напиталась боль...
меж рёбер ржавчиной лезвие, остриём, перекрывает вздох,
все становится тем, - вкусом аконита, вильчурной дочерью,
когда с языка скатилось: - сделай десять шагов,
и обернись, посмотри, как становишься этой ночью:
впиваясь в дёрн, разрывая рыхлую почву,
через плоть растут анемоны, - внутри ожесточенный бой,
расцветая алым бутоном, - кто-то напророчил,
что из моей груди после смерти раздастся звериный вой...