По всему видно – зиму ей не зимовать.
Уж с лета стала Анна угасать.
Ей лет 80, уж отжилась видать.
Осталось ей лежать и вспоминать.
Господь! Ты отпусти уж, и я пойду,
Я готова, пошли ты смерть мою.
Истратилась уж вся, пуста.
А что в жизни видела она?
Детей,которых нужно было накормить,
Жизнь – это не глоток воды отпить.
В каждодневной суете прошли года.
Второй не будет жизни никогда.
Хотелось ей на небо, солнышко взглянуть.
Управиться с делами, чтоб вздохнуть.
Года? Мелькают без разницы большой.
Работ нет ни края, ни конца.
И сколько ты взвалила Анна на себя?
Сплошные ведь заботы, скотина и колхозные работы.
Жила не хитро, у жизни не просила ты льготы.
Как можно жаловаться на жизнь свою,
Которая Творцу принадлежит и больше никому.
Усталая, в постель ложилась едва живая,
С большой семьей иначе не бывает.
И жизнь прошла – не будет уж другой,
Из шкуры из своей не выскачешь змеей.
Где расцвела когда-то, там и увяла,
А ведь случались и у ней и радость, и любовь.
Года чем дальше, тем дороже и родней,
И не желала она другой матери для своих детей.
Себя она порою наставляла:
Иди, трудись, как бы водой живою окропляла.
Время идет, мир не скудеет от людей
Он обновляется через детей,
Как тяжко пятерых своих детей похоронить,
Друг с другом рядышком их уложить.
Живы и здравствуют трое ее детей.
Анна ждет от них вестей.
Не жалуют вниманием они мать свою.
И кто тут виноват, гадает Анна, не пойму.
Кончину мужа приняла как знак.
Он был отцом ее детей:
И мертвых, и убитых, и живых,
Хотя заботы, не сказать, чтоб делили на двоих.
Незаметно старость одолела
Зимою длинною над головою заскрипела.
Тебе, Анна, есть чем гордиться,
А нам-живущим твоей любовью обогатиться.
Вот мой бесхитростный рассказ.
Надеюсь, он не позабавит Вас,
Вас – молодых людей и ветеранов,
Кому стареть душой пока что рано.