Колышет ветер спелую пшеницу,
под синей тенью вековых ракит
в подоле лета спит село Синица,
и лишь журавль колодезный скрипит.
Жук-водомерка вдоль кувшинок скользких
бежит меж облаками
в камыши,
огромный сом, старик времен трипольских,
смущает омут речкиной души.
Вдали туманит сумрачной морилкой
сосновый бор безмолвная гроза,
но ангел мне играет на сопилке,
и солнца луч блестит в его глазах.
Играй, малыш, играй, я понимаю
негромкий смысл мелодии твоей:
Синицу эту мы не променяем
на тысячу пролетных журавлей.