Долго примеривался к вступлению, даже написал уже половину в традиционном духе «я сам такой, без обид» и далее бла-бла. А потом вспомнил, что на БЛК есть хорошая традиция приглашать в эксперты людей, которые сами стихов не пишут и вообще в поэтическую тусовку не входят. И их обзоры становятся поистине гласом народа, точным по сути и прозрачным по смыслу. Мне остро захотелось хоть на время стать таким далеким от поэтической кухни человеком, который оценивает то, что видит, с точки зрения здравого смысла. Поэтому стер все написанное ранее и написал то, что вы сейчас читаете. Тем, кто не согласен с моими выводами, просто предлагаю вспомнить слова Бетховена, адресованные одному из влиятельных государственных мужей: «Князь! Тем, чем являюсь я, я обязан самому себе. Князей существуют и будут существовать тысячи, Бетховен же — только один!». И перефразировать их под себя: «Критиков много, я – только один».
1. Молитва
Так пусто, холодно за спиной…
Как будто снегом мой сад укрыло.
Не требуй много, Создатель мой –
Мне просто вечности не хватило.
Я не был богом, но мог спасти
В своих ладонях живые звёзды…
Как сгустки крови в моей горсти.
Да, я пытался. Но поздно, поздно…
Всё время делал не то, не так,
И вот полжизни прошло впустую…
Пока меня не окутал мрак,
Позволь я что-нибудь нарисую?
Траву и солнце. Морскую гладь.
Почти открытка «привет из рая».
Прости. Ты должен меня понять –
Я просто гибну не создавая…
Я доверяю тебе – себя.
Телёнком глупым в ладони тычась…
На «до» и «после» всю жизнь дробя.
Любовь – прибавить.
Гордыню – вычесть.
Хорошее стихотворение. Искреннее, простое по смыслу, написано простым хорошим языком. Кается человек, что прожил какую-то часть жизни не так. Ищет защиты (спасения?) у Всевышнего (так мне увиделся образ Создателя). Только здесь появились некоторые нестыковки (для меня). Не был богом, но мог спасти – наверное, это архангел? Но теленок для архангела – не самое удачное сравнение. И так и не понял, почему живые звезды в ладонях стали сгустками крови в горсти. Красиво, но непонятно. Но стихотворение хорошее.
2. Сливы
Как рассказать вам, что зима
в душе царит порою летней?
Вот у сливовой спелой ветви
вздыхает женщина – сама,
лишь суховей, как змей, кружит
тепло выдавливая к югу,
да холод циркулем по кругу,
скрипя, очерчивает жизнь.
Она стремится за черту –
назад, в былое – но напрасно,
костры гвоздик горят, не гаснут
перед глазами, как в бреду,
и фото с лентой на углу –
знак перечеркнутого счастья,
оно рассыпалось на части,
истлело углями в золу…
Но сливы надобно снимать…
Ей видно с лестничной ступени,
как дни и ночи опустели,
и не ко времени зима
заходит в приунывший сад,
и не жалеет серой краски.
А стрелки замерли на майской
трагичной дате и висят…
Висят последние слова
в душистом запахе акаций –
в них нет прощальных интонаций,
в них сила мужняя жива,
в них нежность льётся через край …
Она ж застыла и молчала –
предчувствие накрыло шквалом
«не отпускай… не отпускай!!!»
Вот прошлый август, слива та ж,
вдвоём срывали урожай, и…
Воспоминанье дорожает,
хоть в сотый раз перелистай,
пересмотри, перепиши,
переложи ночами в строки…
У лета зимние уроки
для растерявшейся души…
Тоже хорошее стихотворение. Тоже написано простым языком, и понятно – о чем. О прошлом, о жизни, о смерти, о жизни после смерти близкого человека. Но вот как-то очень буднично, ровно, без всплесков. В прошлом году снимали сливу вдвоем, сейчас одна – тяжело, помощи нет. Так воспринимается, на бытовом уровне. И «сливовым» ударение правильно все-таки на и.
3. Доктор Анна
Врачам ковидных отделений посвящается
Слышится привычный вой сирены.
Койками заставлен коридор.
Маску сняв, вдыхая день осенний,
Анна из окна глядит во двор
тесной и обшарпанной больницы,
повидавшей множество эпох.
Дождь реанимировать стремится
ясень, что за лето пересох.
Доктор Анна, словно ангел в белом,
сколько б ни казалась полной сил,
чувствует, как задеревенело
тело от затылка до бахил.
Взгляд её, усталый от работы,
в то же время острый, как ланцет.
Время углубляет с каждым годом
первые морщинки на лице.
Звук рингтона воздух сотрясает
и виски сжимает, как мигрень.
– Дочка, ты когда домой?
– Не знаю. Может, завтра, может, через день…
В гомоне больничной круговерти,
где исход то мягок, то суров,
Анна пишет выписку о смерти,
пятую за тридцать шесть часов.
Стойкий запах кофе в кабинете.
Под глазами тёмные круги.
Здесь такой аврал – отгул не светит,
и на отпуск планы далеки.
В ПИТе, в коматозной колыбели,
парень спит, сжимая сны в горсти…
Анна села рядом у постели,
голову на руки опустив.
«Пусть проснётся этим утром ранним,
я его, как брата обниму.
Только бы не умер», – шепчет Анна,
засыпая, – «Только бы не у…»
Ровное стихотворение. Его чуть поднимает над любым другим стихотворением о враче любого другого профиля только актуальность. Читал примерно похожее про хирургов и врачей скорой помощи. Тело может одеревенеть, задеревенеть – неверная форма. И пересохшим может быть водный источник, но не дерево. Даже для далекого от поэзии читателя, каким я стараюсь себя выдать, смысловых ошибок многовато.
4. Медвежий угол
Косматое предзимье вьюжит путь
И не даёт затеплиться рассвету.
Мой дом давно невзгодами разведан,
И тысяча когтей скребутся в грудь...
Мне дела нет в заснеженной глуши
До всех дорог, путей и перепутий.
Но если стук в окно ночами будит,
То сердце будет до утра спешить.
Лучи живого солнца иногда
Крадутся по скрипучим половицам,
И самовару хочется топиться,
Но так темна холодная вода -
Бездонный омут памяти. Зима
Уютна для бесед и чаепитий,
Но хочется тебе навстречу выйти
И ненасытно обнимать впотьмах.
И, заклиная мёдом, кровью, льдом,
Разнежиться в объятиях медвежьих.
И по утру, лишь тусклый свет забрезжит,
Уйти с тобой, оставив стылый дом.
Вот здесь мне, как стороннему читателю, мало что понятно. Написано красиво, напористо, динамично, и эта динамика не дает вырваться до последней строчки. А потом возникают вопросы – о чем это? Триллер, мистика? Мечтающий утопиться самовар и любовные отношения с медведем? Современно, стильно – но разово, для конкурса.
5. Продолжая Оруэлла
Оттуда где я нахожусь, не видно
кресты, полумесяц, звезду Давида.
Сказать, я, похоже, в какой-то яме.
Угрюмые рыла кладут штабелями
тела. На Земле наступила Дружба,
а нас тех, которым уже не нужно
ходить, как на праздник, на главную площадь
(Великого Друга послушать), проще
пристроить сюда по закону Дружбы,
чтоб мы не мешали единственной службе,
молитве, которой неведом клирик...
Накаченный дрянью лежу замирен.
Засыпали. Молча, ушли по кромке.
Единого Пастыря божьи коровки.
Тогда, задыхаясь, почувствовал вволю:
„Спасённому — Дружба, а вольному — воля.“.
По восприятию для меня почти то же, что и предыдущее. Допустим, я не читал Оруэлла. И на этом стихотворение для меня закончилось. А много ли людей читали Оруэлла? Поэтому стихотворение – штучный экземпляр, только для искушенного читателя из корпоративного поэтического круга.
6. Поле
Тщательно сжатое поле – ни колоска,
сжатое до размеров платка,
до размеров джипег-картинки в локальной сети,
я трепыхаюсь - как мне его перейти?
Поле цвета разлуки, над ним синеет вода:
флаг Украины – мне больше нельзя туда…
Забытая родина, чужая локальная сеть, -
как мне разорваться и не умереть?
Звёздное небо – вселенной прыщавый лик,
а я всё не верю, что это не черновик,
что ждёт – не бродилка с десятком жизней, не стратегия на века,
а сосновая
полированная
обрезная доска,
и тщательно сжатое поле – ни колоска.
Здесь есть чувство и нерв. Но мне не показался удачным приемом периодический переход на IT-сленг. Конечно, это сейчас мейнстрим, но низводить родину до локальной сети – перебор. Ирония иронии рознь, в данном случае больше похоже на не слишком удачный гротеск. Понравилась строчка «Звёздное небо – вселенной прыщавый лик». Развить бы дальше этот образ…
---------------------------------------------------------
В итоге расстановка такова:
1 место - № 1
2 место - № 2
3 место - № 4
4 место - № 3
5 место - № 6
6 место - № 5