Разные пятёрки

   
  В понедельник уроки тянулись особенно долго. На последнем из них
Марина Николаевна говорила, что Пушкин – солнце в русской литературе.
– Интересно, –  думал я, – Пушкин знал, что он солнце или нет?
Я сидел рядом с Кукольниковым Мишкой и как всегда, рассматривал его дневник.

Интересный человек этот Мишка. Он всегда перевыполнял домашнее задание.
Если в классе задавали выучить одно стихотворение, Кукольников почему-то
учил два. Из Мишкиного дневника  прямо на меня глядели пятёрки,
и я в который раз с интересом их рассматривал.

Историчка всегда ставила в дневник пятёрочки маленькие-премаленькие.
Жалко ей было что ли ставить большие в дневник? Зато Лев Иванович,
учитель по труду, совсем не жалел Мишкин дневник, и его пятёрки не
влезали в положенную клетку.
И хвосты у пятёрок тоже были разные.

Биологичка, то есть учительница по биологии, всегда рисовала пятёрку
с  длинным хвостом. Наверное, она думала, что это ящерица или змея.
А у Нины Павловны по геометрии пятёркин хвост получался, как диагональ
в круге.
И всё-таки, какие они красивые эти пятёрочки,  – думал я, – вот
у меня в дневнике пятёрки все одинаковые, их ставит только
Лев Иванович по труду. По остальным предметам только тройки и четвёрки.
А Мишка – молоток! Тут Марина Николаевна вызвала меня отвечать.

– Алексей Соловушкин, пожалуйста, скажи, кто такие классики?
– Классики? Классики – это игра какая-то у девчонок, – хотел
сказать я, но Лисичкина с задней парты громко прошептала:
«Это писатели разные».

– Значит, классики, – сообразил я, – это писатели, которых
изучают в классе. Ребята засмеялись, а Марина Николаевна поставила
двойку прямо в Мишкин дневник, который лежал у меня на парте. В конце
урока я незаметно вернул дневник Кукольникову, и все пошли по домам. 
   
А на следующий день Мишка не пришёл в школу. Я подумал, что его наказали
за двойку, и он от обиды умер.
А вдруг Мишка убежал на Северный полюс? А может, его перевели в другую
школу от несправедливой учительницы? – переживал за друга я и решил
начать учиться за себя и за него. За себя мне учиться было легко,
а вот за Мишку пришлось попотеть. Ведь вместо одной задачки надо
было решать две.

Целую неделю я учился за двоих, а в понедельник Мишка, как ни в чём не
бывало, явился в класс, и на последнем уроке я снова взял его дневник.
В это время Марина Николаевна вызвала меня к доске, и вывела в Мишкином
дневнике сразу две красные пятёрки. «Молодец, Соловушкин, – сказала она,
а Мишка думал о чём-то своём и даже не смотрел в мою сторону.
 
– А как же двойка? – не выдержал я
– Какая? – недоумевал мой сосед.
Ну та, которую тебе поставили в дневник вместо меня, – прошептал я
Двойка, как двойка, – ответил Мишка, – стоит на том же месте.

– И тебе здорово досталось?
– Что? Да нет же, наоборот. Когда папа увидел в дневнике двойку,
то он так обрадовался, что взял меня с собой в командировку в Москву,
потому что он поспорил с мамой на всю её зарплату, что я обязательно
когда-нибудь получу двойку. А мама в это не верила и проспорила.
В Москве у папы было совсем немного дел, и мы целыми днями гуляли по городу.

Я слушал эту историю, и у меня из-под ног куда-то уплывал пол.
А я думал, что ты умер, – прошептал я, – и засмотрелся на две миленькие
красные пятёрочки, которые Марина Николаевна поставила в Мишкин дневник.
Везёт же некоторым, – подумал я. Но почему-то на сердце у меня стало легко
и спокойно.