Бумага стерпит, как известно, все,
Я с этой философией знакома,
Пишу белиберду о том, о сем,
Тень воспеваю розового клена.
Но жизнь гораздо интересней книг,
Она, как встреча в полночь за сараем,
Где конюх издает натужный крик
И самогонку в чашки разливает.
Одна лишь я смотреть стараюсь вглубь,
На клоунов, слонов и попугаев,
Готовая отдать последний рупь
За шутку Дон Жуана негодяя.
Я по перилам съеду — сторонись,
Хитин мандибул вырву у народа,
Пенсионеры знают — это жизнь,
Когда хандрю в осеннюю погоду.
В тиши келейной я возьму гуся,
Перо рвану из задницы с ногою
И накатаю строчек пятьдесят,
Раз непорядок явный с головою.
Бумага не краснеет, повезло,
И на моих рябиновых страничках
Пишу о том, как ветром унесло,
Мою пижаму с клеточками птичек.
Один сказал, что книги не горят,
Он заблуждался в факте безгранично,
Нести культуры в массы каждый рад,
С простой сермяжной истиной первичной.
Яйцо и Муза, где Поэт — петух,
А соловьи лишь бисер мелкий мечут,
Первичен у меня, конечно, дух,
А тело, как довесок, для приличья.