Темной ночью, когда китайцы исчезли в целлофановом шалаше, парни вышли на дело.
Три черных силуэта скользили по высокой траве по направлению огуречного поля. Когда до цели оставалось метров сто, они поползли по-пластунски. Поле бойко пахло удобрением и парни чихали, чуть не выдавая себя китайцам. Наконец перед ними появилась огуречная ботва, растущая на красной, марсианской почве, которую ребята видели днем. Игорь, Гришка и Васек остановились и принялись тщательно вытирать руки от налипшей грязи и селитры. И вот она долгожданная добыча – халявные огурцы!
Парни шарили по ботве и усердно работали челюстями, напоминая вредителей вроде саранчи. Словно желая подтвердить этот статус, Игорек стал косить плети захваченным собой ножом и выдергивать их с корнем. От переизбытка употребленной пищи Ваську приспичило по-большому, и он не долго думая отполз в сторону и присел, прямо на поле. Игорек и Гришка стали недовольно ворчать, но потом заливались от смеха и катались по рядам. Васек бегает с голой жопой по полю, пытаясь вытереть оную об огуречную ботву.
В целлофановом шалаше китайцев потух свет. Парни совсем осмелели и, наевшись до отвала, стали носится по полю и кидаться друг в друга плодами. Потом они заметили табличку, на которой старательной рукой китайца, было нарисовано шесть грустных букв: А Г У Р Ц Ы. Ребята стали уничтожать ее, как мишень, огуречными боеприпасами.
Домой шли уставшие, все в грязи и огуречной слизи. По дороге приспичило теперь уже Игорьку. Он, оправдывая свою птичью фамилию, расселся на дереве склонившимся над речкой и весело кричал:
- Лучше нет красоты, чем посрать с высоты!
Нечто, падающее из Игорька, так же весело шлепало по воде, будто аккомпанируя его словам. Ребята смеялись. Но это было нечего по сравнению с тем, что произошло дальше. Наш гордый орел, подтягивая штаны, не удержался и спикировал в реку.
Шлеп!
Животы Гришки и Васька рвались от смеха, а их содержимое рвалось наружу. Гришка неожиданно упустил в штаны. Его смех на мгновение прервался, а чтобы не выдать себя, он продолжил ржать, но теперь уже искусственно.
Они шли дальше домой, теперь по полю за речкой. От них пахло дерьмом и огуречной свежестью, от поля пахло сырой травой и рассветом. Васек хохотал всю дорогу, почесывая зад, который саднил от колкой ботвы. Мокрый Игорек оправдывался и доказывал, что упал в реку уже в тот момент, когда все уплыло. Он даже философствовал: нельзя упасть в одну реку дважды. Гришка приуныл и молчал.
Полный рассвет застал их уже у домов. Они простились и пошли по своим делам.
Утро.
Сонный китаец, выбравшись из целлофана, намеревался отлить на то самое поле, но его струя прервалась при увиденной картине.
- Яогуай!- вскрикнул он.
Из целлофановой упаковки высыпались еще китайцы и застыли:
- Яогуай…
Огуречного поля больше не существовало. В горе ботвы и битых огурцов валялась та самая табличка с шестью кривыми буквами: А Г У Р Ц Ы.