Орнитолог Синицын. Глава 2

 

Посвящение Донскому казаку профессору Темирёву Алексею Петровичу.

«Называть деспота деспотом всегда было опасно. А в наши дни настолько же опасно называть рабов рабами.»
Рюноске Акутагава ( 1892-1927) – японский писатель.



Синицын на фронте.

Поезд на юг. В окнах деревья летят. Едет он в Рай… А может и в Ад!
Едет он в край, красивый, богатый…где Скифы «метелили» Савроматов.
Только, в истории, то было далече…Но! Снова народы поднялись на сечу!
Там и протесты, там и волнения. Ну а потом собралось ополчение.
В движение -  по схеме и линии, ринулись массы стихийные!..
Про подвиг героев все знают. Все хорошо нам «освещают»!
Средствами доносят в мозги - «Тьма сгустилась! Не видно ни зги!»
Гибнут в застенках народовольцы! Где вы герои! Где добровольцы?!

Синицын душу решил полечить. От съемной квартиры сдал он ключи.
Родичей нет. Все в прошлом осталось. Да и жизни то самая малость…
Рыжеват, подслеповат.И вещи все  на нем висят.
Сам хоть высок, с фигурой хлипкой. Но, обаятельной улыбкой.
Он из детдома, что за него и тревожиться?!  Может на косточки скоро разложится…
Глупо так, в жизни боролся, старался,что – то менял… с трудом добивался.
Тяжко учился. Любил безответно.Прахом пошла вера в будучность светлую.
Зря полжизни провел он за партой. Нет ни хрена… без хорошего старта!
Ему бы не крылья, а лапу богатую! Хотя бы на могилку поставили б статую.
Все за себя детдомовец знает. Памяти снег с крестика стает…
Жил, все тужился, шкуру сдирая живьем…Умер, никто и не вспомнит о нем!
Хочет, неглупо, быть со смертью на ты! Может на щит… Но не в кусты!
Снова он с криком: «Мать же его же еттить!» Хочет судьбинушку переменить.
Едет, где  горестно матери воют - против противного сердцу строя!
 Едет Синицын почти на нуле.  Прибыл. По стрелке. База в селе.
Прыти селяне не проявляли, (все кто могли, давно уж слиняли.)

Пришлого много на базе народа.Распределяют народ по взводам.
Много народа, он рыжий один. Взял позывной себе скромный – «пингвин».
Утро, побудка. Синицын в печали. Что «жёстко» так будет он думал едва – ли…
А здесь и неважно кто ты такой! Сможешь, докажешь, что ты герой!
Здесь работа команды – браток! И подготовка поставлена на поток.
Плавно курок... Марш – бросок! Подъем!  Кто не хочет домой живьем?...
Думали все, что герои и князи? Будете мордой валяться в грязи!
Ляжете, встанете, так как надо…Справа вспышка, слева засада!

Объединили всех «долбанов» в один взвод…Странный и хилый, культурный народ.
Люди хилые, но идейно -  сильные. Такими… хорошо прикрывать, первую линию!
Такими - кто за идею страха не знает, всегда пользуются и в ополчение набирают.
Цинична власть имущая, на подвиги  - бесправных и ею же разорённых, зовущая.
Опять, чьим - то мамкам горе. Будут известия - пойдут вскоре…
Погиб. Достойный, был солдат! Пришлых - в ящиках, отправят назад.
Кто сам по себе - тот навсегда там…Сколько таких по стране драм?
Ах, мамки…  бедные мамки…Сынам вашим неглубокие ямки…

Но Бог над нами! Земля под ногами.Здесь и волки будут щенками.
Огрызаться нельзя! Выбьют зубы. Души черствеют, обветрены губы.
Здесь вам не там! Не размышлять! Поступила команда – значит, стрелять!
- Все за вас сделали другие уже! Понаехали тут! Интилиже!
Романтики… Мать!.. Доценты…Прочие филологи и студенты.
Контуженая формация, «пригруженная» информацией!..
Бьется инструктор - во взводе Пингвина, хромает «матчасть», «физо» и дисциплина!
И все на подбор – все как один… Гемоглобин, Пертусин…о! – Пингвин!

-Что будем делать с «душками»? На штурм их нельзя! Посадим перед «Сушками»…
Взвод романтиков – хреново стреляющих! (Откуда инструктор, такой, знающий?..)