Летней порой приезжал я погостить на студенческие каникулы к своей тётушке - тёте Дуне, как я её тогда называл - в белорусскую глубинку. Дом стоял примерно в километре от маленькой деревни с чудесным названием Загатье и неподалёку от железной дороги.
Работала она на железнодорожном переезде - встречала и провожала поезда. Я помогал ей в хозяйственных заботах и вёл лирический дневник обо всём, что видел вокруг себя и что показалось мне примечательным, обо всех наших приключениях. Этот дневник я сохранил и выдержки из него - самые забавные сюжеты - сейчас представлю вашему вниманию, друзья, надеясь вас развлечь и скрасить минуту досуга.
Усадьба располагалась посреди лугов и полей, окружённых сосновыми лесами, черничными болотами, ручьями и озёрами.
Вместе с тётей Дуней в хоромах, состоящих из одной комнатки, кухоньки и печки, жила и её тётя, которой было далеко за 80 лет. Тётя Дуня называла её просто "тётка", а я - Анастасия Степановна или тётя Настя.
Это была очень худенькая - одни высохшие косточки - согнутая в дугу старушка в чёрной юбке до пят и батистовой голубой кофточке. Голова её была покрыта белым платком, который она днём на людях не снимала.
А лицо её....да, её лицо ! Такие лица бывают только на иконах, где изображены великие праведницы и которым в церквях молятся молитвой, что начинается со слов "О, святая благоверная матушка ( далее следует имя ), моли Бога о нас !"
Самое замечательное в этом лице была улыбка. Я не видел Анастасию Степановну без улыбки - такой милой, доброй, тихой, беззащитной, неподдельно искренней улыбки, особенно очаровательной из-за полного отсутствия зубов во рту. Так улыбаться, как улыбалась Анастасия Степановна, могут только солнышко ясным весенним утром и совсем маленькие грудные дети.
А повода для улыбок у неё как раз-то и не было. Племянники, у которых она доживала век, однажды привезли и бросили её, как ненужный хлам, на ганке (крыльце) у тёти Дуни. Тётя Дуня её и приютила.
Помню, разве такое забудешь !, как она нередко тихо подходила ко мне, чем бы я ни занимался, гладила по голове и, согревая меня тёплыми лучами своей улыбки, ласково говорила только одно слово :"Вовочка !" Одно только это слово и всё. Но я был согрет на целый день. А кто я ей был ? - седьмая вода на киселе, по родственной линии почти никто.
Каждый вечер, когда мы с тётей Дуней уже спали, Анастасия Степановна долго-долго стояла на коленях и молилась перед иконой, висевшей на кухне в углу.
Сын тёти Дуни, ныне важная персона, полковник милиции, уже с подобающим его чину "животиком", начальник РОВД одного из больших районов В-ской области, в ту пору был "спрытным мальцем" в синей милицейской форме с сержантскими погонами.
Он жил с женой в другом селе. На казённом мотоцикле с коляской в почётном ранге участкового милиционера каждый день он проезжал не один десяток километров по своему участку, разбирая ссоры, драки, кражи и прочее, и прочее - всё, чем полна и красна жизнь деревни, если отбросить сопутствующую ей малоинтересную составляющую - весенние посевные работы и осеннюю уборку урожая.
Проезжая мимо нас, он иногда на одну минутку забегал в дом, бросал на стол палку докторской колбасы, кулёк с пряниками, буханку хлеба и кричал : "Матка, ёсць что поесць ? " Тётя Дуня наливала ему борща, "пякла яешню" ( пекла яичницу ). Он всё это мгновенно съедал и уносился на своём мотоцикле, как Иванушка на Коньке-горбунке, в неведомую даль.
Лето в трудовых каждодневных заботах было невероятно насыщенным всевозможными событиями и приключениями. Ах, чего только не случалось порой !
Однажды, когда солнце зашло, мы с тётушкой, как обычно в этот час, легли и заснули. Я не знаю, сколько я проспал, но проснулся я от того, что кто-то сильно тряс меня. Я открыл глаза и ничего не увидел перед собой - густой, едкий дым застилал мне глаза. Сквозь дым я еле мог разобрать лицо тёти Дуни.
"Вовка, проснись ! Вставай !" - доносился до меня, как откуда-то издалека, её голос. Кое-как я очнулся.
Оказалось, что Анастасия Степановна, ложась спать после нас, как обычно, закрыла в печи вьюшку, а угли, к сожалению, не были полностью потушены. Дым, угарный газ начали наполнять наш маленький домик.
Но недаром так долго молилась Богу Анастасия Степановна. Бог услышал её молитвы. Тётя Дуня проснулась, распахнула окна, разбудила нас. И дама в чёрном с косой прошла мимо.
А вот другой забавный случай.
Пошли мы все трое в баню к Рачинским - добрым нашим друзьям из Загатья. Дом Рачинских стоял на "пагурке" ( пригорке ), на самом краю Загатья.
Небольшая деревянная банька располагалась в низине, метрах в 30 от дома. Сразу за банькой находилось крохотное озерцо и дальше - сосновый лес с болотом. Этот лес и отделял Загатье от нашего хутора.
Первым помылся я, поблагодарил хозяев и, любуясь звёздами на вечернем небе, пошёл вдоль железной дороги домой. Пришёл и жду, когда же вернуться тётя Дуня с Анастасией Степановной.
Час их нет, два, три. Уже время за полночь, а их всё нет. Стал я сильно беспокоиться - не случилось ли чего ? Наконец, слышу знакомые голоса. Заходят в дом тётя Дуня с Анастасией Степановной. Розовощёкие, посвежевшие после бани.
Спрашиваю :" Почему так долго ?" Тётушка и рассказала историю.
Зашли они в баню вдвоём. Тётя Дуня пара и жары не переносит. Быстро вымылась и ушла в дом к Рачинским. Анастасия Степановна осталась мыться в бане одна. Ждёт её тётушка, ждёт, а Анастасия Степановна всё не идёт. Пошла тётя Дуня за ней в баню, а её там нет. Стала её кругом искать, а её и след простыл.
Побежала тётя Дуня в дебри лесные, в чёрную ночь, на болото. Хорошо, что выросла она в этих партизанских краях и каждая тропка ей известна. И, наконец, где-то вдали услышала голос. Побежала в направлении голоса и догнала Анастасию Степановну. А если бы не нашла и не догнала, то было бы совсем худо. Дело-то было в конце августа. Ночи в эту пору на севере Белоруссии уже очень холодные. На болоте можно не только утонуть в трясине, можно и замёрзнуть ночью. Однако недаром так долго молилась Богу Анастасия Степановна. И в этот раз услышал Бог её молитву.
Но самый замечательный случай по законам жанра я приберёг к концу своего рассказа и сейчас вас, друзья, им попотчую !
Как-то раз по своему обыкновению забежал к нам в дом наш "Анискин" ( милиционер, герой популярного в те годы фильма ), бросил на стол палку докторской колбасы, кулёк пряников, буханку хлеба и в придачу белую симпатичную кепку.
Стояли последние дни лета. Хотел я ещё немного погостить, но вдруг пришла телеграмма от родителей, что надо мне ехать в институт - какая-то строительная практика ( я учился на архитектора ).
Надо, так надо. Быстро, не мешкая, собрал я вещи, оделся и кепку эту белую вдобавок надел - на дворе было по-осеннему холодно и накрапывал мелкий дождь. Зонта у меня не было. Кепка мне очень пригодилась. Вечером поехал в Полоцк на железнодорожный вокзал - мой поезд "Рига-Воронеж" проходил через Полоцк в 4 утра. Страшно неудобно - всю ночь предстояло провести на вокзале, потому что билеты на проходящий поезд начинали продавать за полчаса до прибытия поезда. А что делать ? Другого подходящего поезда не было.
Когда я добрался до вокзала, уже опустилась ночь и тут со мной стали происходить странные вещи.
Подошёл ко мне с кожаным портфелем в руке, одетый в добротный костюм весьма приятной внешности незнакомый мужчина и, как своему давнему приятелю, так, с улыбочкой, говорит : " Возвращаешься ? Откуда ?" Я немного оторопел от его развязного и наглого вопроса. "Да !- отвечаю с удивлением - домой еду, у тёти отдыхал." "Ну, ну - ухмыльнулся незнакомец - и долго отдыхал ?"
Я не выдержал его наглости и отошёл от него.
Буквально через пару минут меня одёрнул какой-то неопрятный тип с обезьяньей рожей и ещё более нагло мне заявил :"Стой здесь ! Сейчас дело одно надо сделать будет ! Меня понял хорошо ? Стой здесь !", при этом посмотрел на меня так, словно я в какой-то таинственной, но твёрдо установленной иерархии нахожусь ниже его на несколько ступеней и поэтому обязан ему беспрекословно подчиняться. Посмотрел и куда-то исчез.
Возмущение моё сменилось некоторой растерянностью. Так со мной никто и никогда не позволял себя вести. Решил я уйти в самый отдалённый угол вокзала, где никого не было, надеясь таким образом избавиться от навязчивых незнакомцев. Не тут-то было !
Не успел я опомниться, как ко мне прилипла пьяная женщина, которая была гораздо старше меня, и предложила в складчину купить бутылку вина и с ней выпить. Помню, она достала из своей замызганной сумочки деньги и сразу же их рассыпала. Я воспользовался её замешательством и рванул от неё подальше. Я не знал уже, что мне делать. Мне стало казаться, что я, как мишень, нахожусь под прицелом чьих-то недобрых, хищных глаз, под колпаком чьего-то пристального внимания, не сулящего мне ничего хорошего. Где-то я всё-таки сумел укрыться и дождался поезда.
На этом мои мытарства не закончились. В вагоне меня тут же нашли новые незнакомцы, похожие на тех, от которых я скрылся на вокзале. До сих пор не знаю, как это произошло, но в Брянске, сойдя с поезда, кошелька в кармане я не обнаружил.
И только тогда, когда я кое-как добрался домой, ребус, над которым я мучительно ломал голову, наконец-то, был разгадан. Один мой знакомый, опытный человек, внимательно выслушав рассказ о вокзальных злоключениях, попросил показать ему белую кепку.
"Это кепка из лагерной зоны, из тюрьмы. Такие выдают зекам в зоне." - с усмешкой сказал он. И я всё понял.