25...((27.а)) Реконструкция. Магический слух. Башня и лестница
Летописец указывает на центр своей груди, холодными пальцами касается глаз и ушей раба: наблюдай внутренним слухом мои мысли.
Они садятся лицом к лицу. Колдун по слогам начинает негромко рассказывать рабу всё, что ему предстоит. Он говорит вслух затем про себя. Это оказывается всё равно. Других раб не слышит, летописца слышит всегда, когда тот обращается к нему. Мысли Железного колдуна в ушах глухонемого звучит всеобъемлюще, но и откуда-то снизу, постепенно усиливаясь и грохоча. Как будто летописец приближается к нему, поднимаясь в тяжёлых башмаках по железной лестнице. Замолкают они – долгим гудением колокола... Раб теряет нить речи, проваливаясь в это видение.
Эпоха обветшала, как лестница. Летописец эпохи должен подняться по ней на самый верх колдунской башни, чтобы окинуть взглядом окрестность, над которой она царила так долго. Но пелена облаков уходит вниз, заслоняя обзор, подножие обречено слепоте и безвестности. Чистому взгляду предстают не всполохи колдовских сражений, не островки мирно засыпающих городов, а глубокий мрак, уравнивающий землю и небо.
***
25...27.а Исходник
– Ты о чём задумался? – спрашивает Железный колдун, видя, что раб не здесь.
Тот жестами показывает: не важно. Затем пишет пальцем на воздухе. Колдун легко читает.
«Он был хромой, а лестница под стать –
от ломаных перилл и до ступеней
скрипящих, провалившихся местами.
С препятствиями к цели не считаясь, он поднимался.
Сквозняки свечу гасили раз за разом.
Облака в оконные проёмы заплывали.
Холод рос.
Ни купол, ни площадка ту башню не венчали.
Туда взошёл хромой, где стены обвалились,
где лестница над ними взмыла
зигзагом ржавой молнии,
змеиным остановившимся броском,
где на пролёте верхнем
стоял другой свидетель эпохи – синий мрак.
Стоял, как человек в наряде шутовском,
и королевской мантии, сняв маску,
и дыша уже не пылью лета, пылью звёзд.
Они обнялись».