Директор.
Свет мысль убивает теплом. Его отражение тонет в полировке стола. Облом.
Облом суетиться Синицыну. Лень. А совесть его – егоза…колет в глаза…
Во рту его сухость жгучая. Вроде всё ровно. Но перебрал вчера, на банкете по случаю…
Теперь он начальник, теперь он патрон. Крупного калибра. Уже и в голосе барский тон.
Демократичность его черта. Руководит институтом, и только совесть – тра-та-та-та!
Мол, за столом бумажечки перебираешь. В кипах бумажных сидишь. Как серая мышь!
Мол, не пора ли ногу в стремя ли? Что с тобой сделали? Офисный убийца времени!
А, где- то, набело пишется жизни стоящей повесть! Он ей – «Заткнись моя совесть!»
Синицын сидит, время идёт. Синицын за столом зевает. Как и что было вспоминает:
В видеокадре, как факел, Синицын, вышел из огня, прижав к груди раненную птицу.
«Зеленые» в восторге: « Ах, боже ж ты мой!» Пингвина из плена отпустили домой.
«Сам» обратил внимание: «Нам такие нужны!» Эта птица его символ и символ страны.
Мудрый взгляд. Внутренний мир. Богатый! В каждой фразе обрыв, в паузе – цитата!
Краток. Надеется на понимание. Развернул планшет: « Обратите… Внимание!»
Достаточно одного слова! Сразу же обратили! Окружение…ну… не то что бы холуёво…
А исполнительно. Меры приняты. Судьба добровольца поменялась решительно!
Выкупили Синицына. Из верхов оратор своих не бросает. Оратор нормально «башляет».
В плену немножко «Пингвину « по почкам надавали. Но не больше, чем в том подвале.
Правильный пацан пережил своей славы минуту…теперь он директор того института!
Весна! С утра заряжен патрон текилой… «Кам хиа доунт би эфрэйд. Ор айл кил ю!»
«Ор айл! Кил ю!» - учит Синицын английский – ему необходимый… по ВДВ словарю…
Заряжен «патрон» - в обойме первый! Заряжен от того, что с…английский мотает нервы!
На работе «под мухой… Его английский, с рязанским проносом режет Министру ухо…
Весна! А снова нет счастья, даже и у «патрона»! В каждой «прослойке» свои закидоны.
За окнами Галка на кране летает. Галка про Синицына ничегошеньки не знает.
Там, на таможне и сразу же, по утру, выперли Галку из труппы. Не пришлась ко двору.
Все, типа - ахи да охи! Обнимашки. А Галке – досвидос и три «красненькие бумажки».
Главное, что - жива! Забыты кошмары. Видео про «первого» смотрит в Y tubе на шару.
Ролик с Пингвином… думает – «Вот мой герой! В спасение мира ушел с головой!»
Но! На то и герои, чтобы быть им далече! И не мечтает Галка о встрече.
Снова весна. Взлетая выше шиферных крыш, Галка на кране поет про Париж…
Галка поёт, а в голосе у Галки тоска. Эх. Знала бы она - насколько к герою близка…
По случаю тому и Галка в прямом эфире побывала. И Галка про это матом сказала!
Ну, там конечно, «запикали», что успели. Ясное дело! Но, кое - что и до ушей долетело!
Я, мол, скрипачка, и х..чу на кране за грош. А вы все в «Армани» и устроили этот пи…ж!
Галка за правду. Ей и славы не надо. Но Галку народ расхватал, в соц. Сетях, на цитаты.
Тёмный подъезд. Шестьдесят четвёртая дверь…надеялась, с крана соскочит теперь.
Скрипка заброшена на антресоли. Галка , на кране, грузы майнует, ириску мусолит.
Жизнь протекает от майны до виры. Лучше б и не было того с ней прямого эфира!
Вспомнила парня, который болтался на кране. «Где, интересно, странный тот парень?..
А парень за окнами, кран наблюдает. И не то, что бы Галку он не вспоминает,
но жизнь разбросала - как говорится. Ему не велели с Галкой буйной водиться.
Во рту его сухость после фуршета. Он перебрал вчера на министерском банкете.
Как – то пошло всё не так, как манилось ему изначально. Бабки свалились банально.
А с бабками новые обязательства и преференции и понты и полёты на конференции.
Девки штурмуют героя – орденоносца в нахалку. В общем - Синицыну не до Галки.
Министр сказал: «Слышали, на эфире, что это было? Её спасли, а она матом обложила!
В общем, как говорится - нам ли культурным, воспитанным с бл…ми такими водиться?!
Новая, понимаешь, Сажи Умалатова! А сама же, по слухам, имела роман от женатого!
Синицын министру тоже кивает. Сам же текилой, втихушку, горечь во рту заливает.