Сливаться с ночью в объятьях
приятней всего поэтапно.
Сначала змеиным платьем
одежда летит на тапки.
И вслед за дневными темами,
во тьму, словно тени кружево,
проваливается тело
придатком, душе ненужным.
Неверней, чем первый иней,
сомнения дезертируют.
Последним сбегает имя,
как вор из чужой квартиры.
И вот уже в клетку комнаты
выходят сто лабиринтов.
У истинного инкогнито
чутье чуть острее бритвы
на собственные подобия,
что лишнее так же сбросили
и ночью в подол подобраны
от осени и до осени.
Чтоб в царстве её остаться
дыханием через тернии
и сне без интерпритаций
стать светом до пробуждения -
для счастья безмерно временным,
для быта - неуловимым,
сверхновым своим горением
сплавляющим половины
расколотого Ангела,
не вынесшего единства
(а может быть - выше рангом
отвергнувшего солиста) .
И в каждой-то части золото,
и в каждом движеньи музыка
дуэт превращают в соло
невидимыми узами...
Не будет счетов к оплате,
но как приложение к смете -
под именем, телом, платьем
и в полдень зовет ометина
коснуться Второго путами -
серебряными, селенными.
... И надо пройти потупив
глаза, чтобы не ослепнуть.