Подбор "О любви"
БАЛЛАДА О ПНЕ
Взирает в небо мохлый пень –
распластано и равнодушно.
Вокруг резвится майский день,
но серо, буднично и душно
его корням. Который год
они о птицах не слыхали,
побегов сочных на восход
взглянуть давно не выпускали.
Но бродят соки... Мимо пня
девчушка – светлые косицы –
бежит, девичество храня,
к ручью в лесок, испить водицы.
Лесной ковер босой ногой
сминая, ландышем душистым
залюбовалась, там другой
и там, и тут, и здесь за мшистым,
за этим сумрачным пеньком...
И в бархат зелени прохладной
присела и над стариком
порхнула юбкою нарядной.
Наш пень застыл!.. и занемог,
и задохнулся вешним соком.
Из недр затеплился росток
мечтой о куполе высоком.
О Дева! Зеленью ветвей
он закружит ее в объятии.
Весной цветов в ладони ей,
под осень золота на платье!
Блаженна девочка.. бежит...
Он удивит стволом дубраву.
Узнает лес – ещё он жив,
он солнца требует по праву!
Украсит кроной небосклон,
укроет поросль влажной тенью,
ещё покажет первым он
рассвет младому поколенью.
Ещё, – звенело в юном смехе, –
ещё, – трухлявыми плечами
он расправлялся... Но утехи
невинной пало волшебство –
она покинула его.
Ушла – не ведая того,
оставив пень его печали.
МАРСИАНКА
Так не схожи с тобою осанкой,
так разнИтся наш разговор.
Или я родилась марсианкой,
иноземкой фарсидовых гор?
Всё к ногам – виноградники, кровля
и шербет в тени для меня.
Исполняются беспрекословно
изволЕния праздного дня.
И ковры, и нежнейшие дыни...
Но ведёт в иные края –
из объятий немилых в пустыни –
марсианская вера моя.
POTPOURRI
Струился боссановы дождик синий,
накрапывал по осени мотив.
на перепутье интернетных линий
в толпе едва друг друга различив,
беспутно коротали время в чате
Безродный и Почти Ничья Жена,
валяли с упоением ночами
он дурочку и дурака она.
Она ему, украдкой пепелище
оплакав, приговаривала вслух:
Ищи – найдёшь. Находят тех, кто ищет!
Он делал вид, что остаётся глух,
лелея от любви свободу – статус,
что никому-не-нужностью подбит.
И оба, чуть жалея, забавлялись
игрой во всеотпущенный транзит.
ФИЛОСОФ И КОШКА
К Философу, ступая лапой чуткой,
безмолвием окутывая дом,
приходит Кошка нежить зимней шубкой,
сметая думы трепетным хвостом.
Что киске мироздание? Того ли
она взыскует, жмурясь у щеки.
Философ отдается поневоле
и Кошка запускает коготки.
ГИПЕРБОЛА СВОБОДЫ
Дневной мираж, твоё носящий имя,
тепло струится сумерками мая,
глазами полуночными твоими
лицо толпы размытой наделяя.
В его улыбке чудится гримаса,
нелепая фантазия безумца –
полжизни объявив тщетой напрасной,
уходишь, чтобы в прошлое вернуться.
Твоя Москва теперь искрится снегом,
мой Франкфурт безнадёжно желтолиствен.
Свободой утешаемся – разбегом
путей в гиперболическом единстве.
ТВОЯ ГАЛАТЕЯ
Я дышала
над влажным виском
темноты,
недосказанным словом
ласкала цветы,
поверяла привычные меры,
отражений искала
в глубинах тенёт
и кричала, и билась
под жалами нот,
и срывалась в седые кальдеры.
Проникала
жемчужными
реками в дом –
я была тебе глиной,
белела холстом,
отливалась в тугие хореи.
Мой возлюбленный!
Муж мой, Ваятель,
скажи,
для чего же сегодня
ты мечешь ножи
в беззащитную грудь Галатеи?