Майор «Люфтваффе» некто Леман
тараном в первый день войны
был сбит, но кто из наших первым
шёл на таран мы знать должны.
Наш ас остался неизвестным,
известно – старший политрук,
известно также боя место,
и всё… И тишина вокруг.
О том ещё известно также,
что оба выжили! Не бред –
обоих поместили даже
в один и тот же лазарет.
Ещё и то о том известно –
фашист, не веря, что пленён,
вёл вызывающе и дерзко.
Пока достаточно о нём.
А наш лежал в другой палате,
весь в страшных ранах, обожжён,
уже все знали в медсанбате,
что немец этим был сражён.
Ариец в ярости спесивой
хотел увидеть, кто его
разделал в небе в хвост и в гриву,
зайдя тараном на него.
Врачи пошли ему навстречу,
пилоту нашему сказав,
что тот, кого за стенкой лечат,
желает зреть его в глаза.
Наш лётчик прятаться не думал
и, выставляясь напоказ,
фашисту прямо в морду плюнул
и сбил того в последний раз!
КРАТКАЯ СПРАВКА
Событие, о котором идёт речь, произошло 22 июня 1941 года.
О нём впервые рассказал в своих воспоминаниях генерал-майор Александр Васильевич Бондовский – бывший командир 85-й Челябинской ордена Ленина стрелковой дивизии, базировавшейся с мая 1941 года в Гродненском гарнизоне. Об этом эпизоде мало известно по целому ряду причин. Главная заключается в том, что А.В. Бондовский сам попал в плен, причём дважды. И хотя после всех проверок МГБ репутация боевого генерала была восстановлена, к его воспоминаниям, судя по всему, относились довольно настороженно.
Вот как описана эта история самим генералом в кратком изложении.
Немцы первым делом начали бомбить советские аэродромы. Старший политрук вместе со своим товарищем в тот день оставались дежурными на аэродроме. Остальные летчики находились в Минске, был выходной день. С первыми ударами авиабомб, дежурившие срочно явились к начальнику аэродрома и заявили о готовности вступить в бой.
- Без приказа нельзя. Приказа вступать в бой нет! Ждите приказа.
Выйдя из кабинета начальника, летчики переглянулись и, не сговариваясь, побежали к самолету.
Советский самолет метался среди немецкой эскадрильи, атаковавшей аэродром, с которого они только что взлетели. С земли видели, как сначала загорелся один немецкий самолет, потом второй. Потом подбили и советский самолет, который загорелся и пошел к земле. Немцы добивать его не стали. Самолет кое-как приземлился. Из него выскочили двое. Забрались в другой самолет и тут же взлетели. Через несколько минут воздушного боя загорелся еще один немецкий самолет. Но и советский получил повреждения, стал заваливаться на одно крыло. Летчикам удалось посадить и этот, второй самолет. Из кабины выбирались уже с трудом. Оба летчика к тому времени уже были ранены. Один остался. Старший политрук забрался в третий самолет и снова поднялся в небо.
Не ожидая такой яростной атаки, немцы, потеряв несколько самолетов, улетели. Затишье было недолгим. В небе снова показалась немецкая эскадрилья - шла в направление аэродрома с твердым намерением уничтожить его.
Летчик вступил в неравный бой и, расстреляв весь боекомплект, пошел на таран ведущего самолета.
Маневр был настолько неожиданным, что немец не успел увернуться. Самолеты столкнулись в небе, оба загорелись и пошли к земле.
Огонь охватил немецкий самолет полностью, но летчик успел выпрыгнуть с парашютом. Ветер вынес его на огневые позиции одного из дивизионов 223-го гаубичного артиллерийского полка. Во время приземления пилот подвернул ногу и не смог скрыться. Пленного доставили в медсанбат и стали допрашивать. Несмотря на то, что немец попал в плен, вел он себя дерзко и был скорее удивлен, чем напуган, всем своим видом показывал, что плен для него - это недоразумение.
Первый допрос вел командир медико-санитарного батальона военврач 2-го ранга Лизогуб. Из изъятых документов стало ясно, что нашему летчику удалось сбить командира эскадрильи, майора Лемана.
Допрос продолжился. Настроение Лемана менялось и в конечном итоге он сник. Видимо, дошло, что война на самом деле для него закончилась.
Важная деталь эпизода - действия советского летчика, который не подчинился приказу, не сразу признали геройскими. В общей сложности он получил 18 ранений. Каким-то образом в таком состоянии, таранив немца, умудрился посадить и третий "угнанный" им самолет. Чуть живого его нашли крестьяне. Выслушав путанный и очень странный до невероятного рассказ, первым делом отправили в медсанбат, где уже находился Леман.
Сопоставили рассказы обоих. Все совпало. Получалось, что Лемана действительно сбили, таранив его самолет. И это мог быть только старший политрук, которого крестьяне нашли всего израненного возле полусгоревшего самолета.
Из переговоров Леман понял, что рядом находится тот самый летчик, который таранил его самолет и попросил посмотреть на него.
Лизогуб с помощником переглянулись. Дело в том, что и наш летчик тоже хотел посмотреть на "живого фрица", которого он сбил. Никаких особых инструкций на этот счет не было. Леману ничего не ответили. С раненным же нашим летчиком поговорили и предупредили.
Тот обещал, что ничем себя не выдаст. Но, едва носилки поравнялись с пленным немцем, приподнялся и смачно плюнул Леману в лицо.
P.S. Имя немецкого летчика осталось в протоколах допросов. Сохранились имена тех, кто запомнил и рассказал об этом случае: заместителя командира 48 медико-санитарного батальона по политчасти старшего политрука Тептина А.М., командира медико-санитарного батальона военврача 2-го ранга Лизогуба, их однополчанина ст.лейтенанта Шадрина Е.К. из 223 ГАП. Не сохранилось только имени того старшего политрука, нарушившего приказ и совершившего, возможно, первый в истории Великой Отечественной войны таран самолета противника.