Ладья, ходящая наискосок,
поучает коня,
водящего шуры-муры со слоном,
чтоб не путал диагонали
и не путался под ногами у ферзя,
что жизнь прожить - не поле перейти —
это для пешек,
а мы —
не пешки. Мы — фигуры. Фиг-уры.
Ходим через всё поле, вдоль и поперёк.
«Ох, времушко-камушко, вольготно тебе на доске.
Мы теряем темпы, а ты их копишь», — думает конь,
поводя гривой и боязливо потряхивая турманными очами.
И тогда рука — Deus ex machina — наводит порядок
и сметает их с доски. Время остаётся
одно со всеми своими темпами...
*
В распахнутое настежь кухонное окно
врываются потоки солнечного света и майский шум,
папа достаёт из ящика за окном квашеную капусту
( классно хрустит на зубах, поедаемая вместе с жареной картошкой,
запах которой со сковородки забивает ноздри ),
а ты, восьмилетний комар,
расставляешь фигуры и заботливо подводишь
минутную стрелку к одиннадцати на обоих циферблатах,
готовясь к долгожданному, воскресному блицу.
Голос Высоцкого с пластинки заглушает какофонию за окном,
папа садится напротив,
и ты нажимаешь кнопку шахматных часов "Янтарь".
Солнце отправляется вспять,
ты тратишь темпы и ставишь фигуру под бой.
Хочется взять ход назад,
впервые
нарушая правила.
*
Что времушки-камушки
никак не соберётесь в одно целое,
целинное, целительное,
что бьёте все по-разному
и всё больше под дых?
Я сказал себе, что правды
не знает никто,
и это была ложь.