I
У стола разговаривают трое мужчин чуть за пятьдесят.
— Наш Иванов — ни дня без строчки!
— На том стоим, и тем стоит!
— Она ж тебе годится в дочки,
Побереги свой простатит.
— Любви все возрасты покорны,
Ее позывы плодотворны,
Вот мой знакомый, Голубков,
Родил аж в семьдесят годков.
И вот теперь с женой-наядой
И с чадом, стылых лет отрадой,
Пускай, перхая и кряхтя,
Сам совершенное дитя…
— Неужто ты дозрел до брака?
Ну, так женись же, хороняка!
Девица вправду молода,
Но сразу видно — хоть куда…
— Нет, планов матримониальных
Не разрабатываю я,
Мне и без этого нормально…
— Наш Ваня — сам себе семья!
— И на шестом своем десятке
Родной семье не изменю.
Иное дело, братцы, ****ки,
И всякое иное ню.
Один отходит. Двое продолжают разговор.
— Наш Ваня не один таков,
Ты помнишь, был такой, Петров,
Тот, что учился годом старше?
Так он сошелся с секретаршей…
Потом развод, потом раздел…
Зато изрядно похудел.
Чокаются, выпивают.
— Да что про дальних,
Вон видишь парня?
У этого шалуна
Законная жена,
Плюс к ней, как водится,
Хроническая любовница,
К ним в придачу
Соседка по даче,
Коллеги на конференции,
Сестрина подруженция
И знакомая лесбиянка,
Дающая по пьянке,
Не считая случайных связей,
Из коих он не вылазит.
И хотя враньем перегружен,
Живет и совсем не тужит.
Чокаются, выпивают.
— Не всем, старик, такая пруха,
Иному проще одному…
Да тот же Сидоров Петруха,
Всем очевидно, что ему
Никто не даст…
— Совокупленья
Напрасно жаждал наш герой…
— Добился он освобожденья
Своею собственной рукой…
Чокаются, выпивают.
II
Сидя на диване, разговаривают она и он, молодая и пожилой, случайные собеседники.
— Мы дошли досюда парой,
А теперь сидим поврозь,
Мой с какой-то кошкой старой
К подоконнику прирос.
Он с нее, чудила грешный,
Не сводил залитых глаз.
Хоть она, конечно, внешне
Вся как будто напоказ.
Макияж, ресницы, ногти,
Платье из журнала мод.
А при нашей при работе
Не до этаких красот…
От рассвета до заката
В окруженьи упырей…
Тут уже не до разврата,
Лишь бы в койку поскорей.
В ночь приходишь никакая,
Кинешь что-нибудь на стол…
Чья она вообще такая?!
Кто ее сюда привел?!.
Плачет.
— Верь мне, девица: все наладится,
Все поженятся по любви.
Жизнь — колодница-христарадница
Разговеется. Не реви!
Дерни челочкой и оборочки
Чуть прими с ослепительных ног,
Дерни чарочку под икорочку,
Конвертированную в блинок.
И по улицам ты не утицей —
Белой лебедью проплыви:
Все покатится, все закрутится,
Все поженятся по любви.
Чокаются, выпивают, закусывают.
III
На дальнем конце стола разговаривают два приятеля.
— Встал я нынче с утреца,
Сварил вкрутую два яйца,
В холодильник залез,
А там один майонез —
Это ж, прям родной буфет,
Только суки-Зинки нет.
Думал врезать, но не стал,
Поскольку скоро, бля, на бал!
Чокаются, выпивают.
— Не-ет… Махнешь с утречка
Чуток коньячка,
И летишь в новый день орлом.
А в обеденный час
И пивка в самый раз.
Ну а водочку — на потом.
Если прям с утреца
Приобщиться винца —
Как-то легче дается жисть…
Ну, давай, по блинам,
Мы с икоркой блин — ам!
Во-от! И беленьким проложись.
Без того никуда
В рассмотреньи труда
И других бытовых проблем,
А чутка изопьешь,
Смотришь — мать вашу ёшь!
Все не так, чтобы уж совсем…
Выпивают, закусывают.
— Нет, в России, как ни охай,
В рассуждении всего
Стала новая эпоха —
Раньше было сильно плохо,
Нынче сильно ничего…
Хошь — тебе с блинами блюдо,
Хошь, с икоркою горшок…
Наполняй скорей посуду!
Раньше было страшно худо,
Нынче — страшно хорошо!