Игорь Васильев
loika67@mail.ru
Осёл Ходжи Насреддина
Монопьеса
Действующие лица
Осёл
Перекличка ослов вдалеке.
Пауза
ОСЁЛ. Как прекрасна тишина. Она ласкает шёрстку, гладит уши и настраивает на философский лад. В её потоках способен искупаться только истинный мыслитель. Невозможно понять себя, пока не выпьешь океан безмолвия мелкими глотками…
Настойчивый крик осла вдалеке.
ОСЁЛ. И всегда найдётся ишак, который всё испортит. Которому мало быть частью единого. Обязательно надо сказать, что он - выдающаяся личность, требующая к себе полного и неоспоримого внимания.
И не надо мне здесь про – «Надо»! Я знаю не хуже вас что такое - надо…
Один раз позволил себя увести с прямой линии жизни и всё пошло наперекосяк.
Я не жалуюсь. Философ моего уровня принимает данность такой, какой она есть. Тишина сменяется шумом, шум тишиной. И только мудрость мыслителя – неизменна.
И не надо мне здесь!.. Кажется, я уже говорил.
Он мне сразу не понравился. С первого взгляда. С первого его – «Пошли, ослик!»
Унижаться до выяснения отношений и требования соблюдения этикета? Перед кем? Мы даже не были представлены друг другу. Все видели, как степенно и с чувством полного самоуважения я проследовал за этим… До сих пор не понимаю, как мне его называть. Кормилец? Упрямец? Друг? Пусть будет первое.
Да! Не все в этой местности знают меня. Там, где проживаю последние несколько лет, я – легенда. Любое пернатое создание, не говоря о носящих одежду, знает Осла Ходжи Насреддина. Мудрого и особенного.
Но иногда мы забредем в такую даль, что приходится представляться снова. Чтобы не быть невежливым.
Я – Осёл. Родился я в элитной конюшне. Может, и не совсем родился… Может, меня оставили там вместе с подарком эмиру, но это было так давно, что и вспоминать не стоит. Гулял исключительно по подстриженной траве в густом, огороженном высокой стеной от простых жителей, парке. Ясли всегда были наполнены отборным зерном, а соседи – самые быстрые в мире рысаки с прекрасной родословной. Шерстка всегда вычесана, конюшня сверкала от чистоты, а, когда я выходил в народ, то на шее тонко звенел колокольчик из чистого серебра.
Тут появляется нечто лохматое, в халате самого непотребного вида, который ни один конюх даже на тряпки не пустит, взваливает на твою спину два тюка, дергает за уздечку и говорит – «пошли, ослик».
И я пошёл…
Остался бы тогда на месте – может, выбрали другого ученика, более талантливого и смышленого. А я так и был бы неучем в элитной конюшне с наполненными отборным ячменём яслями… да…
Кого я обманываю?
Не ценим мы то, что имеем. Думаем - навсегда это дано. А «навсегда» – так быстро проходит…
Долго мы шли.
Красивые людские конюшни сменились грязными мазанками, в которые ни один порядочный осёл не вошёл бы даже из любопытства. Потом степь – широкая удивительная, таинственная. Птицы незнакомые, кустарники интересные, иногда ослы навстречу шли – можно было махнуть друг другу головой. Любопытно всё было, пока я не понял, что сильно проголодался.
Это надо осмыслить.
Я встал.
До людей медленно доходит, а мой новый Кормитель по тугомыслию – чемпионом оказался.
Вот зачем тянуть за уздечку? Зачем толкать сзади? Я ведь лягнуть могу. Никакой логики в поступках. Ноль аргументации. Если бежишь вперёд и размахиваешь руками, – беги дальше. Зачем возвращаться и снова тянуть меня за уздечку?
Я наблюдал за этим представлением, совершенно не желая вмешиваться в этот пластический монолог. Я хотел кушать!
Объяснять очевидные вещи – не мой конёк. Совестно. Словно ты мудрый, проживший долгую жизнь осёл, общаешься с недавно родившимся ослёнком, ничего не видевшим в этом мире. И ослёнку много говорить не надо. Делай как я, думай как я и выживешь в этом сложном мире. А станешь придумывать что-то своё, оригинальное, станешь упрямиться – твоё личное дело. Волки и шакалы тоже кушать хотят.
Это Твой выбор.
Посмотрел я на кривляние нового Кормильца, послушал его стенания и решил, что совеститься здесь лишнее.
- Что ты кричишь? Что кричишь? Что ты кричишь??? – Я спокойно спросил. Три раза, чтоб точно услышал.
«Пошли туда. Нам надо. Солнце скоро сядет»
- Кому – нам? Мне туда не надо. Мне обратно надо. Там конюшня. Там ясли с овсом. Пошли назад.
«Нам вперёд. Там наш дом. Пошли. Надо».
- Надо – иди. Я тебя не держу. Мне - не надо.
Поговорили.
Кормилец прибегнул к весомому, как он подумал, аргументу. Нашёл в степи крючковатую палку и замахнулся. Вот скажите – разумное существо, мнящее себя философом, может грозить неким увесистым предметом другому мыслящему существу? В философии понимающем, минимум, не меньше. Палка, тем более сухая и без листьев - разве аргумент? Это всё на что ты способен – опуститься до первобытного прямоходящего?
Я поднял губу, обнажив прекрасные крепкие, без единой дырочки зубы. И слегка клацнул…
Он опустил палку…
В этом вопросе наступило взаимопонимание.
Ворча что-то себе под нос, этот Мыслитель достал из котомки ЛЕПЁШКУ и, продолжая жаловаться на судьбу, отошёл в сторону. Сел недалеко от дороги и стал есть… один…
Я онемел. Я не мог понять, как имея такой Аргумент, можно тратить время на крики, мольбы и махание палкой. Кормители ничего не понимают в логике. Любой воробей с самым крохотным мозгом, которого никогда ничему не учили, за три минуты объяснит, что вместо тысячи слов вполне достаточно небольшого кусочка лепёшки.
Большого лучше.
Лепёшка понятна. Она вкусна. Она чрезвычайно приятно пахнет. Зачем терять время?!
Запах был неописуемый. Он тянул к себе надёжней любой верёвки. Я не заметил, как оказался у Кормителя за спиной, положил ему свою морду на плечо и губы сами непроизвольно зачмокали.
«Хочешь?»
Если это утверждение, – всё понятно. А, если вопрос? Как мне относится к носителю столь низкого интеллекта? Если бы я не хотел, зачем подходил к нему? Кому это может быть не понятно?
Но здесь нельзя опускаться до его уровня. Нельзя показать своё отношение к задающему бессмысленные вопросы существу. Потому что Аргумент у него в руках, а не там, где быть должен.
Вслед за губами вылез язык. Овёс овсом, но лепёшками меня не часто баловали. Да ни разу ещё. А пахнееееет…
Как я понял, этот деликатес всегда едят маленькими, очень крохотными кусочками и обязательно на ходу.
Осёл бежит с остановками
ОСЁЛ. Кормилец почему-то всё время убегал вперед, но я догонял его и получал очередную порцию. Это было вкусно.
Кто так принимает пищу? Где вы обучались манерам? Разве нельзя постоять, вкусить в полном спокойствие и гармонии с самим собой и миром… Сложно нам будет понимать друг друга… Обязательно надо обговорить когда, как и по сколько каждый из нас должен принимать пищу… Но не сейчас. Порядочный осёл не торопится. Потому что спешить Мудрецу некуда. Мудрый сначала всё обдумает и только потом… потом…
О! Ещё!
Последний кусочек я получил во дворе небольшого дома. На нас смотрела Женщина. Взгляд её был не очень радостным и совсем не ласковым. Как и голос. Это была вторая Кормилица. Она сразу стала говорить на повышенных тонах не только с Человеком, но и со мной. Я слушал невнимательно. Не надо было никуда торопиться. Я в полной мере мог обдумать вкус лепешки.
А что может быть важнее?
Ночь каждому уважающему себя ослу дана, чтобы привести мысли в порядок и встретить день с уже готовым решением. До самого утра я думал.
Что произошло? Хорошо это или плохо? Что с этим делать?
Вы уже знаете, что я всю жизнь прожил в элитной конюшне…
Да ничего вы не знаете! А, если сами были в моём положение, то будете молчать и всё отрицать. Только ночью, под крупными зёрнами, сверкающими на небесном поле, можно быть честным с собой.
Моими соседями были Ахалтекинские жеребцы, чистокровные Аргамаки – быстрые, стройные, очень нервные особи. Они знали себе цену. Все вокруг знали им цену. Их холили, лелеяли, чистили и выгуливали строго по расписанию. Их рацион составляли лучшие Кормильцы Города. Их омывали тёплой водой, нашёптывая на ухо комплименты.
Жеребцы принимали это как должное. Это и было – должное.
И там же жил я.
В самом дальнем углу, в крохотном загоне, чтоб не дай бог взор постороннего человека не оскорбился моим видом. Отборный овёс? Да. перепадал иногда из того что не доели Настоящие кони. Прогулки по парку? Видел я этот парк в стороне, когда тащил за собой тележку, наполненную грязной соломой из стойла Настоящих коней, или чистой соломой и отборным овсом для Настоящих коней…
Как говорил – перепадало и мне.
А серебряный колокольчик я просто придумал. Так красивее.
И вот, я стою во дворе дома Кормильца, который знает где я жил.
Как – это не важно. Кем – это не важно. Я – уважаемый … пусть не конь. Пусть Осёл. Но – уважаемый. Не требую каких-то изысков – понимаю, что не в доме эмира… но и ко мне надо относится с почтением.
И никак иначе!
Когда мысль оформилась, стала ясной и понятной, я встретил первые лучи солнца радостным и победным приветствием! В конюшне эмира никто не позволял мне высказаться в полный голос. Кони начинали нервничать, конюхи ругаться и размахивать мётлами. Всегда приходилось замолкать после третьего робкого приветствия.
Здесь меня ничто не ограничивало!
Осёл кричит
ОСЁЛ. Странно, но и здесь мой клич был оценён неправильно. Кормилица выскочила из дома, далеко не с криками – «Браво!» Она, конечно, произносила слова, но приводить их в приличном обществе не принято. Взлохмаченный Кормилец пытался её успокоить, за что сразу же был наказан. Всего я не мог понять из-за ненужных эмоций, но разговаривали они не только голосом, но и руками. А язык жестов умеют читать все.
Она кричала, что я пришёл в их жизнь на погибель и не очень разумному Кормильцу зачем-то отрубят не очень разумную голову. Кормилец возражал, что река времени унесёт кого-то раньше, чем топор прикоснётся к его шее. И я – очень выгодное приобретение. Дальше шло взаимное обвинение в неразумности друг друга. К их диалогу присоединились соседи и вскоре во дворе, и так не очень просторном, откуда-то появились ковры, чашки и много людей.
Они были не Кормильцы. Потому что сразу начали поедать лепёшки, совершенно не подумав кого надо угощать первым.
Гордый осёл не пристаёт к тем, кому не представлен. Он может принять подношение от незнакомца, но сначала посмотрит – достойный ли это человек. Я был и остаюсь гордым Ослом!
Конечно, они обсуждали меня. Конечно, не все одобряли моё появление. И, кажется, я начинал понимать почему. Когда в седьмой раз ко мне подошёл какой-то человек и сказал одну и ту же фразу: «Молчишь, дурак? Дурак, вот и молчишь! Ты не сможешь говорить, потому что…», я не выдержал и укусил его за халат.
Крику было… Впрочем, не меньше, чем смеху. А я отвернулся от надоевшей мне людской компании и задумался.
Вот подходит некое существо и говорит о моём невысоком интеллекте. До этого никогда не вступавшее со мной в спор или иную дискуссию. Зачем это существо так поступает? Вопрос вопросов.
И, главное, оно думает- как выглядит? Великим мудрецом в чёрной мантии, в шапочке с кисточкой? Кем он сам предстаёт в своих глазах?
Может ли разумное существо назвать другого разумного жителя нашего мира дураком? Ни одного дня не проведя в его шкуре, а исходя только из собственных представлений? Кажется, так может поступать только тот, кто не обременён интеллектом даже на треть. Как с ними жить???
И ведь повод нашёл, чтоб обзываться, скажу – не поверите! Оказывается, я – Осёл, рожденный Ослом - не могу говорить по-человечески! Эпохальное открытие!!!
А мне это надо?
Кормилец, у меня не поинтересовавшись, со мной не посоветовавшись, сказал, что научит этому крикливому визгливому зачастую бессмысленному набору звуков. Другой сказал – учи, раз умный.
И после этого сверх интеллектуального диалога дурак именно я??? Какой педагог с кисточкой вас обучал, уважаемый? И почему волки ещё не сытые…
Где логика? Где рациональное мышление? Я не вижу. Потому что – умный. Потому что знаю – это невозможно. Это не нужно. Каждый должен заниматься своим делом. Вы – печь лепёшки. Я – их есть. И тогда в мире наступит гармония.
Но учиться тому, что в твоей жизни не нужно, не имеет смысла… Сами вы… Я культурный Осёл. Подберите слово, если желаете. И прежде чем обзываться - застегните халат и уберите крошки с бороды. Это не так трудно.
В тот день я неплохо перекусил. Не вспомню всех названий, которыми угощал Кормилец. Он даже почесал меня за ухом, что я, после непродолжительных раздумий, позволил. Я даже на мгновение подумал, что здесь можно будет пожить некоторое время, и пожить достойно. С взаимным уважением.
Как же я ошибался.
Когда двое делают одно дело, как я понимаю, надо договориться о главном. Что такое главное? Надо! И причём надо - обоим.
Подходит Кормилец, говорит – «надо туда» и, ничего не объясняя, садится мне на спину… Такого бескультурного отношения к себе ни один порядочный Осёл не позволит. Понимаю – ты слабый, ноги тоненькие, ручки так себе. Тебе нужен помощник. Но объясни тогда. И пойдём.
Нет. «Надо»! Мне – не надо! Мне в другую сторону.
Так с ним и передвигались. Он показывает вперёд – я назад. Он – вправо. Я – влево. Откуда в людях столько упрямства – не пойму.
Кажется, до него постепенно стало доходить. Кормилец садился на мою спину задом наперёд, указывал рукой и мы смело двигались в другую сторону. Я понимал это как уважение к моему мнению. Он… Он просто ехал туда, куда ему было нужно. В данном случае – нам. И это правильно.
Когда мы приезжали на площадь, люди кругом веселились, махали руками, показывали на нас пальцами. Мне их внимание было приятно. Кормилец делал свои дела, закупался товаром и обратно мы уже оба знали дорогу. Я понимал, что домой – надо. Там ясли. Там ячмень. Против дороги домой я не возражал.
Это, если с площади.
А в горах, куда мы поднимались за хворостом, я не прочь был и остаться. Кормилец говорил – иди. Я стоял. Кормилец говорил – стой. Я шёл. В горах у каждого своё – Надо. И его следует уважать. Иначе придёшь домой без хвороста. А, может быть, и без Осла. Что не раз и происходило.
Если знаешь куда идти, рано или поздно дойдёшь. Мой Кормилец точно не знал – куда. Он искал славы и уважения. А находил насмешки и ругань жены.
Я искал спокойствия и гармонии. А нашёл – его. Иногда жизнь непонятна. А порой – жестока.
Ячмень теперь подавали вместе с соломой. Солома тоже полезна. Но ни тогда, когда она без ячменя. А иногда, крайне редко, перед приходом каких-то важных гостей мне совсем переставали подавать даже солому. Это дикое непонятное время длилось днями и даже мой требовательный возглас, моё суровое выражение глаз и постукивание копытом по земле не приносило результатов. Пока эти странные гости не садились кругом и не выносился предмет – бессмысленный и совершенно не логичный.
Предмет состоял из плотной материи и множества листков. Но запах из него исходил умопомрачительный. Предмет клали передо мной. Я носом поднимал верхний лист и языком слизывал с листков вкусные сочные зернышки.
Иногда между листами ничего не было. Это было неправильно. «Где?» - спрашивал я. Гости радовались, уходили, Кормилица угощала меня лепёшкой и ячмень снова появлялся в моих яслях. Так случалось раз в год. Это было неприятно. Это было неправильно и не уважительно. Но Кормилец был счастлив. Кормилица не сильно ругалась несколько дней. Даже куры чувствовали себя более спокойно. И я забывал об этом голодном ужасе.
Река времени бежит не останавливаясь.
Мы часто сидели на горе, куда ходили за хворостом и разговаривали. Он жаловался, что его никто не понимает, хоть постоянно спрашивают советы. Слышат только то, что на поверхности. Потом из этого делают анекдоты. Он произносит мудрости – люди понимают шутки. Он шутит – люди принимают на веру.
Я соглашался. Никто не может понять тебя. Даже самые близкие, если вы говорите о разном и на разных языках. С этим соглашался он. И глядя на закат солнца мы не раз вместе пели песню. Он на своём языке. Я на своём. Это было прекрасно. В этом был смысл. Это было – «Надо».
Осёл поёт.
ОСЁЛ. Кормилец пытался мне подражать. Он совершенно не умел петь. И мне казалось, что не понимает даже сотой доли смысла песни. Но его глаза наполнялись мудростью. И некоторые звуки он уже тогда произносил почти правильно. Всё-таки человек может стать ослом. Если очень и очень постарается.
Так думал я. Осёл! Именно в том смысле, в котором пузатый человек с крошками в бороде называл меня на второй день нашего знакомства. Знакомства с моим Кормильцем. Товарищем.
Коварным гением!
Никогда. Слышите, никогда не верьте гению. Потому, что он сам не верит себе. Он мечется там, где нормальный человек совершенно спокоен. Он превратит вашу размеренную жизнь в ужас и заставит делать то, что ни одному разумному жителю мира не придёт в голову. Безумец и гений отличаются только одним. Получилось у них – «Надо» или нет. И ничем больше.
Я думал, что Кормилец в моём лице нашел себе настоящего друга, который может выслушать и иногда поделится умной мыслью. Я был уверен, что его стремление понять ослиный язык и робкие попытки высказываться на нём – человеческое любопытство и ничего более.
И самое главное! Я был уверен, что величайшее открытие, обозначающее смысл и суть жизни, он сделал благодаря мне и исключительно для меня.
Морковка, привязанная к палке!
Гениальность, она всегда в простоте. Она не прячется за многочасовыми рассуждениями или в глубине сложнейших механизмов. Гений придумал колесо, чтоб Ослу легче перевозить груз, лопату, чтоб легче нагружать груз и Морковку на палке. Чтоб смысл существования всегда был перед глазами.
Что ещё надо?
То утро, когда жизнь обрела смысл, ничем особо не выделялось. Разве только Женщина не вышла из дому, чтоб сказать о наших скудных умственных способностях, к чему мы все, включая петуха и кур, привыкли. Кормилец молча взвалил на мою спину два увесистых мешка, уселся сам головой вперёд и сказал – «пошли, ослик!»
«Ничему его жизнь не учит!»- успел подумать я, поднял голову и увидел ЕЁ. Она была прекрасна. Идеальной формы, с маленькими чёрными крапинками и лучик солнца, задевший краешек её бока, озолотил небольшие усики, парящие в прозрачном воздухе. Она была свежа и сочна. Он висела на тонкой ниточке, в двух шагах от меня и маленький зелёный хохолок на самой макушке ничуть не портил её совершенство. Я хотел её. Всей душой, всеми помыслами, всем широким сердцем. Мир вокруг перестал существовать. Были только я и морковка. Она была рядом.
Я пошел к ней.
Осёл бежит
ОСЁЛ. Она мчалась вперёд, изредка поворачивая то вправо, то влево. Я бежал за ней. Она покачивалась, иногда приближаясь к моему носу, но чаще – удаляясь. Я боялся, что из маленьких зелёных побегов у неё вырастут крылья и она упорхнет, словно свободная птица мечты. И я так и не узнаю – какая она на вкус.
Мы мчались по дороге, мимо площади, мимо мальчишек, показывающих на нас пальцем, мимо хохочущих мужчин и прыскающих в ладошку женщин. Всё это не имело значения. Были я, дорога и морковка.
Осёл стоит
ОСЁЛ. И где-то к вечеру, когда мы прибыли в соседний город и остановились в незнакомом дворе, Кормилец придвинул палку поближе, морковка опустилась и мы наконец-то встретились…
Это было непередаваемо. Симфония хрустящей твёрдости, палитра необычного вкуса, сочное эстетическое наслаждение. Ради этого стоило проделать длинный путь. Ради этого стоило жить.
Я блаженствовал.
Мой товарищ вышел из дома с незнакомцем, на плече у которого сидела неприятная крикливая птица с загнутым клювом и пестрыми перьями. Я не люблю птиц. Мелкие часто воруют мой ячмень, который оставляю на утро. Постоянно о чем-то спорят между собой. А эта птица ещё была чванлива, задириста и криклива. Самое неприятное, что кричала она по-человечески и слова были невежливы.
Кормилец с хозяином птицы смеялись, а я не понимал – почему рядом со мной? Разве нельзя заниматься глупостями где-нибудь в сторонке? И оставить меня решать важные вопросы. Где взять ещё морковку и как часто мне необходимо встречаться с этим хрустящим сочным плодом?
«Хочешь говорить, как эта птица?» - Кормилец всё-таки сумел задать глупый вопрос в неподходящее время.
- Зачем? Иди. Мне надо быть одному.
«Но ведь это хорошо! Говорить по-человечески».
- Хорошо - говори. Я занят.
Надо заметить, что на моём языке мы общались уже вполне сносно. И этого было достаточно, чтоб понимать друг друга.
Незнакомец с птицей послушал наш спор, пожал плечами и махнул рукой. Птица сказала какую-то непристойность и они, наконец, удалились. А я остался со своими размышлениями, чему был только рад.
Я вспоминал, как покачивалась морковка, как гордо я следовал за ней, как мы дружно поворачивались в одну сторону.
Вспоминал мальчишек, тычуших пальцами в нашу сторону и падающих на землю от смеха. Мужчин, открыто смеющихся, женщин, скрывающих своё веселье. И мне становилось жалко их. По-ослиному, по-взрослому.
Все они мечтали о своей морковке. У каждого из них была цель, за которой они бежали всю жизнь. И часто получали только видимость, иллюзорность своей мечты. Кто-то с утра до вечера таскал тяжести или стоял у плиты, чтоб заработать горсть совершенно невкусных монет.
Изо дня в день они шили, чистили, строили, мечтая, что завтра получат свою морковку. Купят самую красивую тележку, на которую все будут оборачиваться, построят высокую и просторную конюшню, которой все будут завидовать. Украсят своё тело серебряными колокольчиками, так что за много метров люди будут расступаться и падать в обморок от этого великолепия. Они бежали за своей морковкой всю жизнь и часто получали только отдаленный силуэт или звон колокольчиков вдалеке. И ничего больше.
И только мудрый терпеливый осёл в конце дня получал то, к чему стремился. Сочный хрустящий овощ. И это того стоило!
Мечтатели могли смеяться. Что им ещё оставалось делать? Ведь морковку съел я.
От этой теплой мысли хотелось петь. Но я терпеливо дождался первых лучей солнца и только тогда… когда жизнь заиграла полными красочными лучами…только тогда…
Осёл поёт
ОСЁЛ. Когда мой спутник наконец-то решил продолжить путь, я рыл землю копытом. Я был настроен добежать до конца земли и даже за горизонт, если это понадобится. Главное, чтобы мечта была перед глазами.
И она появилась. В этот раз более стройная, изящная, с легким изгибом. Она была очаровательна.
Мы несколько раз делали остановки. Подкреплялись, чем придется. Путеводная морковка таинственным образом исчезала, что заставляло меня волноваться и принимать пищу автоматически, не чувствуя вкуса зерна и травы. Я всё время оглядывался, беспокоился, но она появлялась вновь и мы стремились вперёд.
В этот раз целью оказался двор, в котором жил Козёл. Этот Козёл был местной знаменитостью. Перед ним выложили несколько съедобных предметов. Козёл игнорировал пять из шести, а напротив капустного листа строго и отрывисто произносил – «Мне»!
Мой товарищ долго разговаривал с Кормильцем козла.
Я не обращал на них внимания. Я сравнивал вкус этой Морковки с той – Первой. Они обе были восхитительны. Я боялся разочарования, но только убедился в правильности своей линии жизни. Теперь в ней появился настоящий смысл.
Козла поставили рядом со мной. Положили два листа капусты. Козёл сразу обозначил, что хочет оба. «Мне, мне!!!» - кричал он. Мой товарищ подмигивал, махал руками и даже подталкивал этот подвяленный лист ближе ко мне. Козёл возражал. Я был невозмутим.
Кормилец Козла зачем-то заглядывал мне в рот, рассматривал язык и неодобрительно покачивал головой. Что они там хотели найти? Думали, я спрячу маленький кусочек морковки на утро и они смогут отнять? Эта мысли так рассмешила меня, что я с удовольствием улыбался в полный рот, позволяя рассмотреть всё, что нужно. Я был благодушен и терпелив к их наивности.
- Видишь какой Козёл умный. Ты хочешь так же? Скажи – «Хочу» и этот сочный листик будет твой! – Мой товарищ так ни чему и не научился за годы, что мы провели вместе.
Сравнивать мой интеллект с умом Козла? Как можно? Предлагать поступиться принципами из-за зелёного листа? Это просто оскорбительно. Надо же понимать с кем разговариваешь. Надо знать какие приоритеты у собеседника. Нельзя мерить всех по одному принципу. Нельзя!
Я даже не смог спеть утром. Так было обидно. И с большой охотой покинул этот двор.
Осёл бежит
ОСЁЛ. Тем более, что путеводная Морковь в этот раз была особенно прекрасна. Пышная, широкая, с раздвоенным кончиком. Она даже поворачивалась с чувством собственного достоинства. Это было прекрасно и стерло из памяти все обиды. Я хотел только её.
Мы ночевали в степи, вздрагивая от криков диких зверей. Я часто упоминал волков, но встречаться с ними не приходилось. И очень не хотелось. Это знакомство бывает приятно только кому-то одному. Мне от волка ничего было не нужно. Что он хотел от меня – знать было не обязательно.
Следующую ночь провели у подножья горы и потом целый день забирались вверх извилистыми тропами. Я иногда останавливался. Уже два дня я не видел морковки и только память о ней толкала меня вперёд. Я понимал, что там, наверху, мы обязательно встретимся.
И не ошибся.
Перед покосившейся хижиной Мой товарищ положил Два ослепительно красных овоща, сказал – «Постой, ослик» и скрылся в хижине. Что там происходило, я не знал. Я был занят. И даже не задумался о странной щедрости моего жадного Кормильца.
А стоило бы…
Потому что, когда они вышли, – у меня пропал аппетит.
Представляете – перед вами то, о чем вы только можете мечтать, а единственное, что хочется – стать маленьким, незаметным и не слышимым.
И почему – сами понять не можете.
Они были странные. Мой Друг держался немного в стороне и, кажется, переживал не меньше моего. А Хозяин покосившейся хижины смотрел на меня не мигая. Так же, как ворон, сидящий у него на плече. Вы видели тёмный омут, от которого невозможно отвести взгляда. Это были зрачки ворона. В глазницах Хозяина было мёртвое тёмное море. И берегов там точно не было.
- И-ааа? - Спросил я
- Ослик. – Меланхолично ответил ворон. И почистил клюв об перья.
Хозяин медленно подошёл, положил свою сухую ладонь на мой лоб, отчего я почувствовал себя маленьким и беззащитным, и сказал на чистом ослином языке
- Спи.
И тьма рухнула.
Я парил над огромной степью, высматривая дичь. Орлы старались держаться в стороне, когда на охоту выходил Ворон. Дичь пряталась в кустарнике, зарывалась в землю, но я видел всё и с победным «КААААР!» обрушивался с неба…
… Я был самым сильным и грозным быком в округе. Серые хищники окружили стадо, но боялись подойти ближе, видя мои острые рога и глаза, налитые кровью. «Во-ууу – воооо –у» - кричали они. Хищники пытались обойти стадо, заманить в ловушку, но я с грозным мычаньем понёсся им навстречу… «Муууууу»…
Прижавшись к земле всем мощным полосатым телом, я смотрел на быка и видел, как пульсирует вена у него на шее. Но бык был очень большой. А телёнок, что немного отошёл от стада – в самый раз. Я изогнулся и с громким «РРРРР-КХА» прыгнул из засады…
Я полз к плоскому камню и моё змеиное тело было верхом совершенства. Я слышал каждый звук, каждое шевеление. Но сейчас это меня не интересовало. Я был сыт и спокоен…
«Муу- ррр -кхааа- воу -каааа»...
Я не чувствовал своего тела. Ворон сидел на ветке дерева и, казалось, совсем не интересовался неподвижным осликом. Моя тяжелая голова лежала на коленях Друга. Он чесал мне за ухом и, кажется, переживал.
- Зачем? – спросил я не в силах подняться. Ноги меня не слушались, голова болела и очень хотелось домой, к родным яслям и ворчливой Кормилице.
«Прости меня, друг. Я не думал, что будет так… страшно. Я не так хотел…»
- Что ты хотел?
«Не знаю. Теперь не знаю. Теперь ничего. Мы пойдём домой.»
- Скажи. Я умею слушать.
«Когда я пообещал, что научу тебя говорить, – это было весело. Понятно - никто этого не может. Понятно - все пошутили. Но потом, когда истории про меня стали рассказывать в каждом доме, когда имя Ходжи Насреддина знал любой мальчишка и во дворцах соседних стран смеялись над анекдотами о Острослове и его ослике, мне стало не до смеха.
Кто я? О чём говорю? Достойно ли это остаться в истории?
Я не знал.
Но в одном был уверен. Если я соврал в твоём случае, значит и всё остальное – не стоит внимания. Шутка. Курьёз, не более. Смешной шут, веселящий толпу и знать. Но ведь я говорю серьёзные вещи. Нельзя одному возвышаться над другим. Это не хорошо. Нельзя отталкивать ближнего. Нужно уважать друг друга. Всё очень просто.
Но слышат только курьёзы и шутки. Слышат, что и маленький человек может унизить большого. И это вызывает смех.
Если я соврал в твоём случае, то правы они, а не я. С этой мыслью я покину мир. Это очень больная мысль.
Поэтому я учил твой язык. Но людей, которые говорят, как ослы, много. А осла, говорящего по- человечески, не было никогда.
А, может, у меня получится! -подумал я. Эта мысль долго не давала покоя и поэтому мы оказались здесь.
Но пусть будет так, как будет. Больше мы не станем испытывать судьбу. Пусть останутся шутки. Я – не гений. Я просто тот, кто всех веселит. Этого достаточно».
- Почему ты отказался от своей морковки? - спросил я.
«Потому, что испугался за тебя. Ты долго был…словно умер. Ты страшно кричал. Хрипел и выл. И потерять тебя не хочу».
Он гладил меня по голове и это было приятно. Он кормил меня из ладони овсом. Чесал за ухом.
Мы смотрели на зернышки в ночном небе. Потом он уснул и я, встав на ноги, купался в океане тишины. Только ворон парил в небе, но делал это молча.
Утром мы оба отправились домой.
Представляете, этот наглец взвалил на меня опустевшие мешки, уселся сам головой вперёд и сказал – «пошли, ослик»
Ничему его жизнь не учит.
- И-иии? – спросил я.
«Пошли. Ну что ты опять упрямишься?»
- ИИИИИИ????- я возмутился.
«Как же ты меня… Что ещё?»
- Муу-рррр-кар-вввоу-каааааиа… морррркааавоу-кааааиа…МОРКОФФФКА!!! Где?
«Ослик! Я люблю тебя! Ослик! Дома пять морковок! Сразу!
Пять? Сразу?! Что ж мы стоим!!!
Ходжа пел, я мчался со всех ног. Никогда в жизни мы не передвигались так быстро и нам обоим не было так весело.
Когда есть цель – жизнь меняется.
И не надо здесь мне про «Надо»!
И не надо смотреть на Мою Морковку. У вас есть своя.
Вы ещё не знаете какая? Если вы идёте к ней, постоянно думая об отдыхе, если одна нога заплетается за другую, скорее всего, - это капустный лист. Его можно есть, о нём можно думать, но это не для вас. Когда же мысль о ней заставляет дрожать колени и, вы рвётесь в путь, какой бы тернистый он ни был – идите за ней. И ваша жизнь наполнится смыслом. Я знаю.
Ослу Ходжи Насреддина можно верить.
И не надо мне здесь…
Осёл бежит за морковкой. Свет уходит. В луче остаётся только Морковка. Свет гаснет.
Конец.