Как трудно в коммуналке быть поэтом!
Извечная проблема с туалетом.
Беда, когда несчастно естество.
Над лампочкой у входа мошки - роем...
Иван Кузьмич страдает геморроем
и гайморитом, чёрт поймёт его.
В дырявой майке, хмурый, одноглазый;
мат щерится почти из каждой фразы,
сводясь лишь к одному: «Попробуй тронь!»
Ивана Кузьмича никто не любит.
Он в комнатном своём унылом кубе
смолит «Казбек», насилует гармонь.
А, говорят, он был другого нрава,
когда была жива супруга Клава,
он в Ялту ездил с ней и в Геленджик...
Умел быть обаятельным, чертяка!..
Теперь трезвонят про него двояко:
мол, был в плену. Сомнительный мужик.
Из мебели в его каморке - койка,
стол, старый табурет и мухобойка...
И, как в любой из многих прочих нор,
на стеночке, крошащейся и хрупкой -
великий человек, дымящий трубкой,
заправленной «Герцеговиной Флор».