На баскетбольной площадке, недавно открытой и совершенно новенькой, ограждённой по всему периметру высокой металлической сеткой и расположенной во дворе между двумя пятиэтажными домами хрущёвского типа, или, как их называют,"хрущёвками", шёл жаркий бой.
Мальчишки 12-14 лет из дома №8 вступили в принципиальную баскетбольную схватку со сверстниками из дома №10.
Соперничество было давним и поэтому бескомпромиссным и отчаянным. Оно было особенно отчаянным ещё и по той причине, что за игрой следили девчонки, жившие в вышеназванных домах. Девчонки находились в непосредственной близости от поля сражения, стоя у сетки ограждения и опираясь на неё спиной. Роль девчонок сводилась не только к выражению болельщицких эмоций, но и к замечаниям, касавшимся тех моментов игры, когда правила игры нарушались. Во все тонкости баскетбола судьи с косичками, как я заметил, были посвящены основательно.
Погода для баскетбольной схватки, к сожалению, выдалась не вполне подходящая. Стояла середина ноября, солнце пряталось за тёмными, тяжело нависшими снеговыми тучами, на лужах, как треснутые зеркала, сверкал лёд, изо рта валил пар, а прохожие шли по улице в зимних куртках.
Однако, и это следует подчеркнуть особо, на баскетбольной площадке стояла не середина ноября, а середина лета, лета настолько солнечного и знойного, что все баскетболисты, бросив куртки в углу площадки, бегали по ней в одних лёгких кофточках, а иные даже в футболках с коротким рукавом, так что на лицах прохожих, шедших по улице в непосредственной близости от поля битвы и поневоле поворачивавших головы в сторону юных спортсменов, появлялось выражение то удивления, то испуга.
Итак, над баскетбольной площадкой, расположенной между домами №8 и№10 по улице Марата, меланхолично кружили редкие неторопливые снежинки, а на площадке было жарко, как в тридцатиградусную летнюю жару.
"Лёха, пас ! Артур, бросай ! Мазила !" - кричали те, кто участвовал в игре. "Штраф ! Штраф ! Пробежка ! !" - кричали те, кто стоял у сетки ограждения.
Я сидел на скамейке напротив площадки и уже примерно с час внимательно наблюдал за всем, что происходило на ней. Почему я так делал, спросите вы ?
Ну, во-первых, потому, что я и сам был не чужд баскетбольных страстей. Школьником несколько лет посещал секцию ДЮСШ (детской, юношеской спортивной школы ) и даже был отмечен тренерами, как перспективный игрок. Правда, это было так давно, что даже некоторые тонкости игры я немного подзабыл.
Ну, а во-вторых, я не спешил уходить потому, что от зрелища яростного спортивного состязания мне, как и прохожим на улице, становилось в этот холодный, ненастный день немного теплее.
"Юрка-а-а-а, пошёл ! Да не туда ! Витька, ставь блок !" - кричали те, у кого изо рта клубами валил пар. "Фол ! Трёхочковый !" - кричали те, у кого от волнения раскраснелись щёки, а косички метались из стороны в сторону в зависимости от того, куда летел мяч.
В ключевой момент второго тайма к первому подъезду дома №8 подъехала карета "скорой помощи". Два человека в белых халатах - один с сумкой , а другой с носилками в руках - вышли из неё и прошли в подъезд.
"Сява, держи ! Вадик, отдай Толе !" - кричали те, чьи волосы были мокры, как после купания. "Восемь секунд, восемь секунд ! Нечестно !" - кричали те, у кого русые чёлки растрепались, а глаза сверкали то от ликования, то от возмущения.
И в тот ответственный миг, когда Вадик, решив не отдавать мяч Толе, рискнул и отважился на бросок из трёхочковой зоны, из первого подъезда дома №8 на носилках вынесли кого-то и поместили в "скорую". Дверцы "скорой" захлопнулись и "скорая" умчалась.
Однако всего этого - ни приезда "скорой", ни выноса больного на носилках - гладиаторы на баскетбольном ристалище не заметили. Да и как они могли обратить на такие пустяки внимание, если Толя, раздосадованный тем, что Вадик не дал ему пас, крутил пальцем у виска, а судьи с косичками визжали - кто от негодования, кто от восторга ?
"Зря Толя выговаривает Вадику - анализируя ситуацию, думал я - Вадик ведь, в принципе, поступил верно. Он был свободен, его никто не прессинговал, а в том, что он, бросая из трёхочковой зоны, не попал по кольцу, он не виноват. Хорошей техники броска просто пока нет, но со временем техника появится. А решение было хоть и рискованным, но правильным. Тем более. что преимущество в очках у команды есть." Так я думал, встав со скамейки и подойдя вплотную к площадке, где конфликт между участниками сражения разгорелся не на шутку по поводу новой спорной ситуации.
Спор был таким горячим, что даже судьи с косичками выскочили на площадку, разнимая спорщиков. "Фол ! Штраф ! Двухочковый !" - кричали они.
Однако не только на баскетбольной площадке шла жестокая битва. Не менее жестокая битва шла и на втором этаже дома №10, где со звоном разбитого стекла распахнулось окно.
"Бабник ! Опять таскался всю ночь ! Алкоголик !" - такими эпитетами угощал женский визгливый голос кого-то. Тот, о ком этот голос столь нелестно отзывался, видимо, не остался в долгу. И уже через несколько минут из распахнутого окна женский визг молил о помощи :" Помогите ! Убивают ! Люди-и-и !"
Но и этого драматического эпизода из биографии дома №10 по улице Марата баскетбольная площадка тоже не заметила. Как она могла его заметить, я к вам обращаюсь, друзья, если в этот самый миг Зяма, лучший игрок команды дома №10, выполнял штрафные броски ? Я и сам, услышав крики о помощи, оказать помощь не мог. Ведь Зяма, перед этим не вполне уверенно исполнявший штрафные броски, медлил. Вероятно, волновался, счёт-то был равный и каждое очко стоило дорого. На Зяму с надеждой и тревогой смотрела вся команда.
"Спокойно, Зяма, спокойно ! - мысленно посылал я установку - Возьми себя в руки, не отвлекайся ! Представь себе, что вокруг тебя вообще нет никого и ничего. Ты абсолютно один, как Робинзон на необитаемом острове, и от твоего броска ничего не зависит. Попал, не попал - не имеет никакого значения. Расслабься, сделай несколько вдохов, успокой дыхание !" И Зяма, будто услышав мои наставления, успокоился и бросил. Да ещё как бросил, как Майкл Джордан, как Ларри Бёрд ! Мяч, не коснувшись кольца, красиво, словно горлинка в гнездо, порхнул точно в корзину.
" Молодец, Зяма, молодец ! - вместе с девчонками орал я, орал, схватившись обеими руками за сетку ограждения площадки и прижавшись к ней всем телом, как Пенелопа - к вернувшемуся из долгих странствий Одиссею - Отлично, ребята ! А теперь жёсткий прессинг и надёжная игра в защите ! И держать вон того верзилу, через которого идёт распасовка. Не давать ему принимать мяч ! А чёрт, дали...ну вот, получите двухочковый !"
Игрок из команды дома №8, против которой не скрою от вас, друзья, я болел, так как проживал в доме №10, пошёл выполнять штрафные броски. "Промажешь ! Промажешь ! - мысленно, как тибетский монах мантру, и прижав горячий лоб к сетке ограждения, повторял я, но игрок не промазал.
В момент, когда мяч, метко пущенный умелой рукой игрока вражеской команды, летел по направлению к кольцу, к четвёртому подъезду дома №8 подъехало несколько легковых автомобилей. Из них вышла девушка, одетая в белое подвенечное платье, и парень, одетый в тёмный элегантный костюм. Из остальных машин так же с шумом вышло множество людей и окружили девушку и её жениха. "Горько ! Горько !" - раздались нестройные возгласы. Девушка и парень слили уста в поцелуе. Сцена получилась очень трогательной.
Но и этой трогательной сцены не заметила баскетбольная площадка. Да и как она могла её заметить, если в эту же самую минуту судьи с косичками чуть было не подрались между собой ?
Вражда разгорелась по поводу того, что Зяма был сбит верзилой. Был сбит грубо. За такое нарушение верзилу следовало вообще удалить с поля, но команда нарушителя настаивала на том, что неправ в этой ситуации был Зяма. Мол, Зяма сам хватал верзилу за футболку.
"Какая наглость ! - негодовал я - Как мог Зяма схватить за футболку, если он стоял к верзиле спиной ? Дураку ясно, что это верзила нарушил правила. На удаление фол верзилы пусть и не тянет, но персональное замечание и трёхочковый он заработал, факт !"
Я хотел вмешаться в спор, применив весь свой баскетбольный опыт. Мои аргументы были простыми и убедительными. Однако вдруг откуда-то, как из глубины монастырской кельи, послышалось монотонное, заунывное пение. Я оглянулся в сторону улицы, что находилась, как я уже сказал, неподалёку, метрах в тридцати от баскетбольной площадки. По проезжей части улицы двигался огромный людской поток.
Впереди толпы шёл высокий статный старик, одетый в черную куртку и в чёрное платье до самой земли, скрывавшее его ноги, с фонарём в руках, внутри которого горела зажжённая свеча. За ним шёл молодой парень, который нёс крест с изображением прибитого к кресту человека. Далее следовали женщины и мужчины, одетые в тёмные одежды. Все что-то несли в руках. Одни несли на длинных шестах чьи-то портреты, другие несли горящие свечи. Выражения лиц у тех, кто нёс портреты, и у тех, кто был изображён на портретах, были одинаковыми - строгими и суровыми.
Когда толпа приблизилась, слова песен стали звучать отчётливее.
"Святый Боже, помилуй нас...Царице моя преблагая, зриши мою беду, зриши мою скорбь...Отче наш, сущий на небеси, не введи нас во искушение.." пели люди в разных концах толпы. И хор голосов, унылый, скорбный, монотонный, долетал до баскетбольной площадки, но баскетбольная площадка не слышала его.
Как она могла услышать этот хор, если сердца учащённо стучали, если лёгкие задыхались от бега, если глаза горели, если яркие оранжевые, жёлтые, синие рубахи, кофточки и футболки промокли от пота до нитки, если счёт был равный, если Зяма снова стоял перед щитом команды противника, который не собирался сдаваться, стоял с мячом в руках и медлил, медлил, а вся его команда с надеждой смотрела на него, на своего капитана.
"Спокойно, Зяма, спокойно ! Отдышись, не надо торопиться, несколько секунд у тебя есть и судьи, как бы они ни были строги, время, чтобы восстановить дыхание, тебе предоставят. Отдышался ? Теперь насколько раз ударь мячом о площадку, чтобы лучше почувствовать его. Теперь мысленно сделай бросок. Представь, что мяч летит и попадает прямо в корзину. Бросай !"- посылал Зяме наставления я так же, как и его товарищи по команде, не обращая внимания на толпу идущих по улице людей и их пение.
Зяма бросил. И мяч, словно биллиардный шар в лузу, не касаясь кольца, упал в корзину.
"Молодец, Зяма ! " - вопил я, вопили судьи с косичками, вопил мужик, высунувшийся с сигаретой из окна, вопила ворона на дереве, вопила вся Вселенная - Молодец, Зяма, молодец ! Ура-а-а-а ! Мы победили !"