Этот октябрь свихнулся на жёлтой листве.
Он, помешавшись, смешал всё, став злей и беспутней,
Крепко замешен на смуте, замешанный в плутни,
Желчью вписал свои строки в акафисты вен.
Пало, накрыло, украло основу основ,
Былью, как болью, пронзённое, плачет неверье.
Птицы деревьев линяют, и желтые перья
Вихрем свиваются в гнёзда для изгнанных снов.
Этот октябрь безумен, как свора собак.
Не удавиться случайно, в пылу, на ремне бы…
Голые ветви щекочут продроглое небо.
Пусть листопад зажигалкой, раз дело – табак.
Жёлтым безумием крашено новое вновь.
Нервно искусаны губы, потери итожа.
Свет фонарей проползает под тонкую кожу,
Лишь уколи, и закапает жёлтая кровь.
Этот октябрь свихнулся. Как вышло, так есть –
Россыпью в лужах осколки былого и окон,
Нить Ариадны сплелась в паутину и кокон,
Красной рябиновой горечи кровная месть.
Пачкала суетность всуе растлив и истлев,
Переплавлялась монетами правда на ложь, но
Нет, ничего не случилось того, что не должно,
Просто октябрь свихнулся на жёлтой листве.