.
ГНЕЗДО ПЕВЧИХ ПТИЦ. РОБЕРТ СИДНИ
В рамках литературных практик http://stihi.ru/2021/11/15/2504 авторам предлагается сделать перевод сонетов Роберта Сидни
Просьба: придерживаться 5-ти стопного ямба с чередованием мужской и женской рифмы.
Robert Sidney (1563-1626)
Роберт Сидни, 1-й граф Лестер (англ. Robert Sidney, 1st Earl of Leicester; 19 ноября 1563, Пенхёрст, Кент — 13 июля 1626, там же) — второй сын сэра Генри Сидни, государственный деятель Елизаветинской эпохи и времени Якова I Английского. Он был также покровителем искусств и выдающимся поэтом. Его мать, Мэри Сидни урождённая Дадли, была фрейлиной королевы Елизаветы I и сестрой Роберта Дадли, 1-го графа Лестера, советника и фаворита королевы.
Содержание:
- Sonnet 1. You purest stars, whose never-dying fires
- Sonnet 2. The pains which I uncessantly sustain
- Sonnet 3. Beauties born of heavens, my soul’s delight
- Sonnet 4. These purest flames, kindled by beauties rare
- Sonnet 5. Of travails past oft when i thinking am
- Sonnet 6. When rest locks up the treasures of delight
- Sonnet 7. The hardly captain, unused to retire
- Sonnet 8. If that her worth I could as well forget
- Sonnet 9. Oft had I passed the joys and griefs of love
- Sonnet 10. She whom I serve to write did not despise
- Sonnet 11. Though the most perfect style cannot attain
- Sonnet 12. Who gives himself, may ill his words deny
=====================================
*** Sonnet 1
You purest stars, whose never-dying fires
Deck heavenly spheres and rule the world below,
Grudge not if I in your clear beauties know
The fair maid's eyes, the stars of my desires.
To earthly hearts your light which not expires
Makes known the matchless place wherein you go;
And they the mind which through them shines do show,
Whose clearest beams my soul as heaven admires.
You shine still one, and alter not your race
At suit of those which most your lights adore,
For well you know you shine for heaven's grace,
And they in whom all eyes on earth are blest,
Though than the heavenly lights I love them more,
Shine to the world and me but with the rest.
*** Sonnet 2
The pains which I uncessantly sustain,
Burning in hottest flames of love most pure,
Are joys, not griefs, since each of them are sure
Witness that faith, not will, in me doth reign.
Vain may their hopes all prove, their joys more vain,
Whom sense of pleasure doth to love allure:
Blest in my bands, rather may I endure
For you, that toiled with joys love elsewhere gain.
Heavenly your beauties are, and may there be
Mutual bands to tie earth to the skies?
You I adore, and should I hope to see
One fire embrace both saint and sacrifice?
No no, most fain, for you I end and cry
‘Joyful I lived to you, joyful I die.’
*** Sonnet 3
Beauties born of heavens, my soul’s delight,
The only cause which I care to see,
You in my heart let no dark sorrows be,
You from mine eyes banish all show of night:
With purest beams you lighten to my sight,
Of your divinesse in the majesty;
You in my heart from shrine of deity
Shine in all glory, by love’s fairest light.
Blest be mine eyes, by whom my heart was brought
To vow to you, all my devotions;
Blest be my heart by whom mine eyes where taught
Only to joy in your perfections:
O only fair, to you I live and move;
You for yourself, myself for you I love.
*** Sonnet 4
These purest flames, kindled by beauties rare,
Strengthen by love, assured by destiny,
In whom I live, which in me cannot die,
Which are what I am, and I what they are,
True-vestal-like, which with most holy care
Preserve the sacred fires, religiously
I do maintain, and that no end they try
Of my best parts their subject I prepare:
And with a mind free from all false desires,
Untouched by other loves, of vows untrue,
I worship her that shineth in these fires:
Thinking of shame, nay sin, if that in me
Those fairest beams, of heaven the image true,
With powers of meaner worth should match;d be.
*** Sonnet 5.
Of travails past oft when I thinking am,
Of days in sorrows spent, of easeless nights,
As they which show scars of bloody fights
Glory to me of my love’s wounds I frame.
Thus on my ruins do I build my fame,
Thus do my miseries appear delights,
Till some new hurts make my benumb;d sprites
Feel that love’s blows are not so pleasant game.
Then full of pain, my too fond will I curse,
And cry at her as than a tiger worse,
And do forswear all bondage more to love;
Heavy with grief, till I mine eyes do heave
Unto her face, whence all joys I receive,
And think all nothing that for her I prove.
*** Sonnet 6
When rest locks up the treasures of delight—
That face, those eyes, that voice, those hands, that breast—
Not in them nor the sun sad earth now blest,
And no power left, that comfort may the night;
Cares which in darkness shine, finding her sight
Eclipsed which from them is my safeguard best,
Revive my secret flames, and without rest
Show me unto myself in a true light.
They are not flames of love but fires of pain
That burn so fair; love far from me s fled,
Who all love give and no love have again.
Repulses and the thousand-formed head
Of scorn I see, while unjust night from me
Her beauty hides, and shows her cruelty.
*** Sonnet 7
The hardly captain, unused to retire,
Turns and returns to the too-well-kept place
Where wound to wound, disgrace upon disgrace
He takes, while will and power ’gainst him conspire:
Scorn of repulse, of loss the stinging fire
His heart with grief doth fill, with shame his face;
But no force finding way, with heavy pace
Forsake he doth his ill-blest fair desire.
With equal care, but with an end more high,
I sought to win the kingdom seat of love,
Beauty’s best treasure, praise of victory:
But scorned, repulsed, heartbroken I remove,
Reaping loss for desert, for love contempt,
And grief and shame for so dear foiled attempt.
*** Sonnet 8
If that her worth I could as well forget
As of my love the hapless lot I know,
Then to my wounded soul a mean might grow
Which if not health, yet some ease would beget.
But when I think I have my quiet met
And that love foiled yields to his overthrow,
The idol of her beauties proud doth show
Unto my thoughts, in beams which never set.
Summoned by so great truth, I must confess
That all what fair, what good, what perfect is,
All is in her, nothing in her doth miss:
And now grief takes the place love did possess
And all hopes dead, I live to feel this sore—
More that she worthy is, my loss the more.
*** Sonnet 9
Oft had I passed the joys and griefs of love
And weary of them both was laid to rest,
And now desire, as an unworthy quest
Which doth oppress his friend I did remove:
No woman’s force, I thought, should ever move
My soul comes home again to new unrest,
When you, or in your shape an Angel dressed,
Called out my quiet thoughts once more to love:
Straight my proud will did unto prayers turn,
For who in you, not cause of love doth find
Or blind he is of eyes, or blind of mind.
I yield, I love: to you, than erst, I burn
More hot, more pure; like wood oft warm before,
But to you burnt to dust, can burn no more.
*** Sonnet 10
She whom I serve to write did not despise—
Few words, but which with wonder filled my sprite
How from dark ink, as from springs of delight,
Beauty, sweetness, grace, joy and love should rise;
Till I remembered, that those fairest eyes
Whose beams are joys and love did lend their light,
That happy hand, those blessed words did write
Which where it toucheth, marks of beauty ties;
Those ruby lips, full of nectar divine,
A rosy breath sis on the words bestow,
That heavenly face did on the paper shine
From whose least motion thousand graces flow,
And that fair mind the subject did approve,
Which is itself, all other praise above.
*** Sonnet 11
Though the most perfect style cannot attain
The praise, to praise enough the meanest parte
Of you, the ornament of Nature’s art,
Worth of this world, of all joys the Sovereign;
And though I know, I labour shall in vain
To paint in words, the deadly wounds, the dart
Of your fair eyes doth give, since mine own heart
Knows not the measure, of my love and pain:
Yet since your will the charge on me doth lay,
Yowr will, the law I only reverence
Skill-less, and prais-less I do you obey;
Nor merit seek, but pity, if thus I
Do folly show, to prove obedience;
Who gives himself, may ill his words deny.
*** Sonnet 12
Who gives himself, may ill his words deny;
My words gave me to you, my word I gave
Still to be yours, you speech and speaker have:
Me to my word, my word to you I tie.
Long ere I was, I was by Destiny
Unto your love ordained, a free-bound slave;
Destiny, which me to my own choice drave
And to my ends, made me my will apply:
For ere on earth in you true beauty came,
My first breath I had drawn, upon the day
Sacred to you, blessed in your fair name;
And all the days and hours, I since do spend
Are but the fatal, wished time to slay
To seal the bands of service without end.
*** Sonnet 15
You that haue power to kil, haue will to saue:
O you, fayr leader of the hoast of loue
from yealding hands, disarmed praiers approue
wch joys nor wealth, but lyfe Captiue craue
No weake or foe of force mee vanquisht gaue
that faint defence should scorne, not pity moue:
vertue, fortune, skil, to my ayde I proue
All by you broken, mee forsaken haue.
Yowr face, the feelde where beauties orders shine
what can resist? yowr eyes, loues Canons strong,
The braue directions of yowr lips deuine!
wounded I try to scape? In garde along
legions of worthe and graces I descry.
what meanes then to wth stand, what way to fly?
*** Алексей ФОМИН
Sonnet 1
Ища во взгляде ночи, в складках скал
Небесных сфер над судьбами господство,
Не звезды вижу, а простое сходство -
Глаза прекрасной девы, идеал
Моих желаний, свет неугасимый…
День станет краше, ярче все вокруг
Наполнится сияньем мысль и зримо
Душа поэта, вознесется вдруг…
Когда один в мечтаньях неизменных
В костюме строгом, ей даря себя,
Ждешь вышней благодати, непременно
Блеск звезд и глаз ровняя синей далью,
Находишь бога в ней, в себе – раба,
Надежды знаки, давние печали.
*** Алексей ФОМИН
Sonnet 2
Пусть буду пламенем любви сожжён,
Но сколько ж в боли с наслажденьем сходства!
Свидетельствует чувств моих посольство:
Во мне не воли царство – веры трон.
Надежды тщетны тек, кто ослеплен
Очарованьем светских удовольствий,
И я бегу от этого притворства,
Храня в своей груди страстей огонь.
Вы идеал мой. Рай взаимных уз
Соединит ли землю с небесами?
Скрепит ли вышних сил огонь союз
И жертвы, и святого клятвой пламя?
Я жил для Вас и в радость жизнь была.
Мне даже смерть в той радости светла.
_____________________________________
Роберт Сидни родился 19 ноября 1563 года в семейном доме в Пенсхерсте, Кент. Он был третьим ребенком сэра Генри Сиднея (1529–1586), назначенного лордом-заместителем Ирландии королевой Елизаветой I, племянником Роберта Дадли, 1-го графа Лестера и братом известного поэта Филиппа Сидни (1554-1586) и его сестры Мэри Сидни (1561-1621). Филипп стал одним из самых известных поэтов при елизаветинском дворе, а Мария, впоследствии графиня Пембрук, стала независимым автором. Сидни учился в Крайст-Черч (Оксфорд) с 1575 по 1579 год и путешествовал по континенту, в основном по Германии, с 1579 по 1581 год. В 1584 году он женился на богатой наследнице Барбаре Гэмидж, кузине сэра Уолтера Рэли . В браке было одиннадцать детей. Самым известным потомком была писательница Мэри, леди Рот. Бен Джонсон посвятил ей пьесу «Алхимик» и сонет «Андервуд» и две эпиграммы. В 1625 году он женился на Саре Блаунт, вдове сэра Томаса Смайта и дочери Уильяма Блаунта. От графства Гламорган он был избран членом Палаты общин в 1585 году. Под руководством своего дяди Роберта Дадли, 1-го графа Лестера, он вместе со своим старшим братом Филиппом участвовал в войне против Испании в Нидерландах. В 1585 году Дадли возглавил кампанию против испанских Нидерландов под командованием Александра Фарнезе. Поддержка Голландской республики была воспринята королем Испании Филиппом II как объявление войны, что привело к формированию Армады и завершилось битвой при Зютфене в 1586 году. В этой битве Роберт сражался со своим братом Филиппом, который был смертельно ранен. Роберт Сидни был тогда главой семьи, владельцем Penshurst Place. В том же году он удостоен звания рыцаря. С 1589 по 1616 год, когда Флашинг был возвращен голландцам, он был губернатором этого города, который, после смерти королевы Елизаветы, посещал все реже и реже. Он засыпал английских министров письмами в поддержку финансов Флашинга. После дипломатических миссий в Шотландии в 1588 году и во Франции в 1594 году он вернулся в Голландию на более длительный срок в 1606 году. 1603 г. король Джеймс I возвысил его до барона Сиднея из Пенсхерста; в то же время он стал лордом Чемберленом. В 1605 году он стал виконтом Л'Иль и, наконец, в 1618 году графом Лестером. Сидней умер 3 июля 1626 года в своем имении в Пенсхерсте.