Альфред Теннисон. In Memoriam A.H.H. 28~35*
XXVIII
Безлунной ночи немота,
Лишь перезвон колоколов
С окрестных четырех холмов –
Мир ждет рождения Христа.
Четыре храма радость льют
Над крышами людских селений;
Вблизи и где-то в отдаленье
Надежды отзвуки встают.
Колокола поют во мгле,
Что все утешены мы будем –
Мир и добро всем добрым людям,
Добро и мир всем на земле!
Я спал и просыпался с болью
Весь этот год. Почти желал,
Чтоб жизнь иссякла, и не ждал
Весть Рождества услышать боле.
Но святочным колоколам
Унять подвластно дух смятенный,
Как в детстве, влив в родные стены
Печаль и радость пополам.
XXX
Венок почти готов. Пейзаж
За окнами дождлив и мглист.
Дрожал в ладонях остролист –
Не весел был сочельник наш.
За играми в тот блёклый час,
Притворной радостью делясь,
Мы знали – Тень, в углу таясь,
Одна на всех, глядит на нас.
Уж не до игр. Глаза в глаза,
Рука в руке, сидели мы;
Ветра на черные холмы
Ярились, роя небеса.
Запели мы – и отлегло,
Хотя еще туманен взгляд;
Ту песню с нами год назад
Он пел. Не эхо ли пришло?
С растущим пылом мы поем:
«Они не умерли, но спят,
Сон сладок, и покой их свят!»
Смолкаем. Тихо слезы льем.
И вновь все выше голоса:
«В них времени и тленья нет,
Земной их состраданья свет
Утешит наши небеса.
Изменчивы без перемен,
Пронзив соотношенья мер –
Мир уравнений и химер,
Они вступают в Твой домен».
Отец, Твоя над нами власть!
Зажги восточных туч гряду,
Как Ты в пустыне жег звезду,
Когда Надежда родилась!
XXXI
Покинув тесную пещеру,
Голодную гортань горы,
Желал ли Лазарь слез сестры,
У входа в гроб пролитых щедро?
«Брат, где ты был четыре дня?»
Ответ умножить славу мог
Творца, но смерти за порог
Текст не пошел, умы маня.
Из всех домов летел привет,
Звенели песни счастьем новым,
К востоку, в радость коронован,
Сиял пурпурный Оливет.
Вот мертвый – воскрешен Христом!
И – молкнет Тестамента лист.
Замкнул уста Евангелист,
Иль кто-то настоял на том.
XXXII
В ее глазах молитв сиянье,
Безмолвный трепет двух лампад –
Здесь, перед ней спасенный брат
И тот – Спаситель, Упованье
И Жизнь сама! С любовью взгляд
Ее скользит с фигуры брата
К тому, чья милость и награда
Блаженство сирому сулят.
Упав к натруженным стопам,
Их моет нардом и слезами,
Их отирает волосами,
Давая пищу злым умам.
Защищены в духовных битвах
Любовью высшей, отрешенной,
Благословенны трижды жены,
Мир искупившие в молитвах!
XXXV
Но если голос из могилы
Авторитетно подтвердит:
Тлен – окончательный вердикт,
Надежда не имеет силы –
Сказать? Любовь, ты в жизни сок
Так щедро добавляешь сладость,
Не умирай, продли же радость,
Повремени еще часок!
И слышу я сквозь гул веков,
Сквозь ранний стон морей бездомных,
Сквозь крики кратеров бездонных
Из глубины материков
Ответ Любви, таящий боль:
«Забвение придет в долины,
Накрыв плащом мой век недлинный,
И сладость обратится в соль».
Ах, что за прок в таких мечтах?
Когда бы мы умели Смерть
Лишь как распад уразуметь,
Любовь бы не жила в местах,
Где горних искр не видят в ней,
Или в животных телесах
Резвилась бы она в лесах
И наслаждалась между пней.
* Полный текст поэмы со вступительной статьей переводчика и комментариями доступен на ресурсах:
Литрес и его партнеры, BookMate, Ozon, Aliexpress, Wildberries, Amazon, RiderO.
Текст оригинала приводится в издании BILINGUA (RiderO).