У речки цветение ивы.
По городу мчится весна.
А в сердце любви переливы,
Мне снова приснилась она.
В коротенькой розовой юбке,
Фигура – отрада для глаз.
Желание в страстной улыбке,
Мне в ухо дышала: «Для вас».
Шептала: «Мой рыцарь», – шальная, –
Заботиться буду, как мать».
А я ей: «Да вы пожилая,
Морщины вон не сосчитать».
A я ей сказал радикально!
Безжалостно слово забил.
Ведь выглядел я гениально,
Во сне Шварценеггером был.
Здоровый накачанный мерин,
Не тело, а ядра в мешке.
На сто я в себе был уверен,
А также в стальном петушке.
Она же плясала и пела.
Откуда такая в ней прыть.
Прижавшись ко мне, неумело
Пыталась меня укусить.
«Нет, стоп, – заорал на неё я,
С опаской девицу гоня. –
Вы очень хорошая тётя,
Но, думаю, не для меня.
Смотрите, какой я огромный!
Не пресс, а сплошные холмы.
И что? Да, я парень не скромный.
А вы, блин, предмет хохломы».
Обиделась тощая кура,
Ушла как отряд храбрецов,
Вильнув толстой попой – профура!
Сказав: «Много в мире самцов».
А я ей ответил с заделом:
«Для вас жизнь - мужик и в кровать!
Вы в общем красивая в целом,
Вот только не надо визжать!»
И вот уже утро встречаю,
Арнольд убежал на заре.
Налил себе чашечку чаю,
И снова как суслик в норе.
Но мысленно снова жду случай,
Чтоб быть рядом с кисой моей.
Вот только Верзила могучий,
Опять ведь поссорится с ней.