Дрожала ложка в подстаканнике
Под монотонный стук колёс.
Да, было что-то в этом страннике,
Что сел напротив, спрятав нос
В высокий чёрный ворот свитера.
И стало ясно по лицу,
Где отрешенность инквизитора
Перетекает в наглецу,
Что он давно в дороге дальней и,
Должно быть, дьявольски устал.
Чем я разглядывал детальнее
Лица бескровного овал,
Тем всё страшнее становилось мне
От осознания сего:
Как если б герцог клянчил милостыню –
Здесь нахождение его
Настолько было неестественным.
А за окном сменялся вид:
В осенней мгле за лесом девственным
Шла череда могильных плит.
Мой взгляд упал на пальцы тонкие,
В которых странник что-то сжал,
На мятой выцветшей картонке той –
Портрет укутавшейся в шаль
Длинноволосой милой панночки.
Я сам однажды был женат...
В вагоне заморгали лампочки.
Еще мгновение назад
Пересекли колёса линию,
Остановился стрелок бег.
Он не иначе душу выменял,
Чтоб получить сюда билет!
Боюсь подумать, что с ним вытворят,
Когда поймут, что он живой...
***
Я мёрзну даже в теплом свитере,
Рогатый чёрт передо мной
Своим буравит взглядом пристальным,
В ушах шумит не хуже рельс,
Харон стоит на ветхой пристани.
Дождись, любимая... я здесь.