Черная, теплая, обласканная многими
ночь глянцево-лаковая нежно тёрлась о ноги мне.
Она дурная когда подвыпившая,
ведь знает, что не сдержусь – и выпотрошу,
наизнанку выверну, наружу проседью.
Ведь точно знает, и будто просит
её нагую присыпать пудрой
туманов тысяч нестерпимых утр.