Бархат портьер обнял старые рамы,
треска камина не слышно уже,
ночь затекает рекой амальгамы
сквозь щели и вымоины на душе.
Сон или явь, или бред полуночный,
слышится смех чей-то детский вдали.
Знакомый до боли... То ж я... Беспорточный...
Смеюсь, подбирая букашек с земли.
И сколько же было мне? Три... Я не помню...
Промчалось то время, ушло навсегда.
Теперь старый плед, трость и кот в изголовье,
Три года до сотни... Ну что ж... Ерунда.