Стрижка

   
 
  Он шёл домой и улыбался. Знал, что открыв дверь, жена внимательно окинет взглядом свежую стрижку и, вздохнув, привычно скажет: «А левый висок, как всегда, подстрижен короче, чем правый». И отойдёт, понимая, что её слова ничего не изменят и он снова и снова будет ходить в парикмахерскую именно к этой пожилой парикмахерше, которая , наверное, ни разу не делала ни современных молодежных стрижек, ни окрашиваний в разные цвета прядей мужских волос.
  Ни жена, ни коллега по работе Татьяна Сергеевна, стол которой стоял позади его стола и монитор компьютера которой не мешал ей постоянно оценивающе разглядывать его затылок, отпуская замечания по поводу качества  последней стрижки, уже не надеялись, что он сменит мастера.
  Он шёл домой и улыбался, еще храня в сознании те счастливые ощущения, из-за которых и ходил стричься именно к ней, этой пожилой парикмахерше уже не первый год. Дело было совсем не в стрижке, а в том, о чем он никому не собирался рассказывать, да никто и не понял бы его. Как можно объяснить, что его первые детские воспоминания связаны не столько с голосом матери,  теплом её тела, а с его ощущениями, когда она, купая, мыла ему голову. Её пальцы нежно перебирали детские волосики, она что-то  ласково говорила, теплая вода струилась между её пальцами. И он, закрыв глаза, блаженствовал в этом недолгом царстве материнского голоса, теплой струящейся воды и ласковых прикосновений материнских пальцев.  И надо же было, чтобы придя в парикмахерскую на стрижку и сев в кресло к первой освободившейся парикмахерше, именно под её руками он внезапно воскресил в памяти те счастливые  детские ощущения, о которых, казалось, давно забыл.