Сто лет одиночества. Странствующие донкихоты,
Вязнут в изменах дождей, снегов, туманов и льдов.
Солнце и ветер. Усталая крепость шпангоутов.
Вечность сценария призрачной темы любовь.
Хлёстких эмоций хватает на мельницу жизней,
Прожитых где-то, нахлынувших здесь и сейчас,
Пафосно льется корявая речь антрепризы,
В серых холстах декораций теряя окрас.
Всё что случилось – оно и уже, и давненько –
Безукоризненно, словно режимный архив.
Сгинула, запропастилась в снегах деревенька,
Страж состояний и чувств моих паллиатив.
Знаю, что будет, когда отыщу костровище,
Мир ухмыльнется над гаснущей теплой золой,
Я рассмеюсь и для грёзы местечко расчищу,
Рядом приткнув своего рюкзака аналой.
Дерзость, бывает, ворвётся непрошеным гостем,
Так, что расступится даже толпа впереди,
Недолговечность, разлитую в тяжесть колосьев,
Сны перемелют мукою терзаний в груди.
Жаркий костёр, отхватив дефицитного лета,
Нордам промёрзлые рты попытался заткнуть,
Непобеждёнными канем в усталую лету,
Стиснув в ладонях, своё "ничего, как-нибудь"...
Рыжей Кассандры пророчества копятся. Росы –
Свежего утра, медвяных мечтаний привет,
Ставим – напротив гадательно-сложных вопросов,
Веря, что в душах найдётся достойный ответ.
Кто еще сыщет Ламанчский отряд великанов?
Кто оторвётся, прижавшись к скале в камнепад?
Кто насладится ветров ненасытным оргАном?
Кто неуместно, безвременно и невпопад?..