Москва Весна и лето 1943 года
Дома… как хорошо вспоминать довоенное время. Пять человек в семье (а сейчас только три). Обед, бабуся за столом «командует» - всё вкусное: и суп чечевичный, и картофельные клёцки, и что-то мясное или рыбное, все довольны.
В апреле 43г. в доме холодно, сыро – у нас заниженный первый этаж, две ступеньки с площадки парадного вниз, отопление паровое отключено, на стене у окна поселились мокрицы. В комнате стоит металлическая печка «буржуйка» с трубой, выходящей в дымоход соседствующей рядом кухни.
Вечером папа возвращается домой с большой авоськой, набитой обрезками бумаги - отходов от печатного производства. А внутри этого пухлого кома – жестяной бидон с кипятком из бойлерной. Это наша «палочка-выручалочка», хорошее подспорье – обрезки на растопку печки, а кипяток – и чай без заварки, и быстрая еда готовится на нём, что Бог пошлёт.
Получили багаж из Шадринска, в жёлтом фанерном чемодане среди остатков нашей с мамой одежды холщовый мешок с мукой, доехал! В 80-е годы в СССР пропадали почтовые посылки, или их вскрывали и заменяли содержимое на мусор, тогда об это писали в центральных газетах. Мама поделилась мукой и салом с соседями – они здесь наголодались.
Я стала осторожно выходить во двор, где было мало детей, не летали голуби, которых раньше разводил сосед Лёша. Привела малышей из другого дома - Милю и Гену Луттеров, очень голодных, мама их чем-то накормила.
В один из весенних дней мы с мамой дошли до Тверского бульвара, где часто гуляли до войны и где когда-то было много желудей на газонах. Около памятника Пушкину выступали писатели, было празднично. У ларьков толпился народ, там продавали книги и игрушки. Мама купила мне серого тряпичного слона, так он мне понравился. Первый мой самостоятельный поход - до Пушкинской площади, где кинотеатр «Центральный», - я очень боялась машин на улице после безобидных лошадей в сибирской деревне.
К нам приходили довоенные знакомые - старая, опухшая от голода тётя Фрося, молодая женщина с двумя малышами, мама старалась чем-то горячим их накормить.
Летом я жила в дачном посёлке Мещерском у станции Востряково у дедушки Кольцова, ему было 72 года, он работал слесарем в Доме Правительства около кинотеатра «Ударник».
С дедушкой проживала семья маминой сестры – 6 человек, они осенью 41 г. переехали сюда из своего дома в Сукове, чтобы в тяжёлое время быть всем вместе. В августе я вернулась – надо было готовиться к новой школе, московской. Как-то дедушка дал знать маме, чтобы она в какой-то день приехала к нему на работу. Мы с ней приехали в Дом Правительства, нашли дедушку, и он дал нам талон и поставил в длинную очередь. В это же время, в этом же дворе стояла другая небольшая очередь. Люди выходили из магазинчика с большими сумками, набитыми кульками и свёртками с продуктами. Это был, как теперь понимаю, распределитель. Двигалась и наша очередь, наконец мы у грузовика, откуда нам взвесили на напольных весах гору тёмно-зелёных капустных листьев. Это «богатство» мы повезли домой. Долго питались потом серыми щами, для сытости приправленными болтушкой из муки.
От брата Коли приходили «треугольники»: на Амуре, где он служил в речной пограничной флотилии было спокойно. В сентябре я пошла во второй класс школы №125, в которой до войны учился мой брат. Во втором классе «А» было 42 девочки. У некоторых из них отцы погибли или пропали без вести. Наша учительница Елена Всеволодовна Беккер, очень добрая, но и строгая. В большую перемену на завтрак нам давали винегрет, кусок чёрного хлеба и одну карамель без фантика с горячим чаем. Так начался мой первый учебный год в Москве после эвакуации. Учиться было интересно, но всё время хотелось есть.