Дорожка в липовой аллее
И старый тополь у крыльца…
Осенний небосвод мрачнеет
И ветер, не открыть лица.
И, припозднившейся бродяга
С холщёвой грязною сумой,
Увидев старца у вокзала,
Подумал: «Дед-то, ведь, больной!»
А старец, выпрямившись гордо,
Рукой опершись на костыль,
Пошёл, превозмогая боли,
Ворча: «Не кстати я простыл!»
…Великий старец, небожитель!
В миру о нём идёт молва…
Скромней искал себе обитель:
«Людей, ведь, много, кроме Льва!»
Мир потрясён! И все, кто знали
Его - провидца, мудреца,
В немом оцепененье встали,
В надежде затаив сердца!
И люд учёный, и крестьяне,
Студенты Питера, Москвы…
Со всех губерний и окраин
К Толстому ехали и шли.
И каждый, сердцем и душою,
Советом, травами, грошом
Помочь Великому Толстому
Хотел. Но, чёрный день пришёл…
А он в бреду, рукою правой
Слабея, что-то написал…
Никто об этом не узнает,
Никто об этом не узнал…
Дорожка в липовой аллее,
Часы старинные стоят…
И время здесь остановилось,
Чтоб, всех простить и всех понять.