Нет, день решительно не задался! Она стояла у школьной калитки, зная, что сегодня особенно некрасива: веки набрякли, лицо налито нездоровой восковой бледностью, нижняя губа презрительно выпятилась. Ну и плевать! В том, что плохо выглядит, она находила горькое удовлетворение: чем хуже, тем лучше.
Ветер покрывал мелкой рябью в лужах крепкий настой ореховых листьев, над головой тяжелым серым байковым одеялом висело ноябрьское небо. Потирая ноющий с утра висок, она думала о том, что заболел её любимый ученик, тихий и скромный умница, напоминавший подросшего Маленького принца Экзюпери. Она принесла ему книгу, которая с детства властно затягивала её в свой романтический мир, полный морских волн, белых крылатых парусов, нежности и верной любви. Но отдать потрёпанный томик было некому: мальчик заразился ковидом и сидел дома.
Но это было ещё не всё. Её мучил утренний разговор с районным начальником, которому она позвонила, чтобы узнать, когда к ней приедут рабочие, чтобы закрепить газовые трубы. Начальник на её вопрос неожиданно рявкнул:
- Я говорил вам, чтобы вы звонили после обеда, говорил или нет?!
- Нет, не говорили! – дрожащим от обиды голосом сказала она.
- Повторяю: звоните после о-бе-да, если вам что-то нужно! Понятно?
- Понятно. Не кричите на меня, - произнесла она с неприязненной сухостью.
- Да я на тебя ещё не кричал!!! – взвился голос, но она отключила телефон.
Вспомнив об этом, она ощутила прилив такой холодной бешеной злобы и отчаяния, что у неё перехватило дыхание. «За человека, сволочь, не считает, как с идиоткой разговаривал», - думала она, стиснув зубы и ещё больше бледнея. После обеда она не позвонила по ненавистному теперь номеру, и незавершённое дело лежало на душе тяжёлым камнем. Всё, буквально всё вызывало раздражение: пасмурный день, порывы мокрого ветра, весёлые мордашки детей, гонявшихся друг за другом в ожидании школьного автобуса. Собственная беспомощность в практических вопросах вызывала у неё презрение и угрюмую зависть к тем, кто поднаторел в решении материальных проблем.
В головную боль врезался громкий противный хруст. Обернувшись, она увидела ученицу начальных классов, давившую тяжёлым рыжим ботинком грецкий орех. «Неужели с грязью съест?» - брезгливо подумала она, но девочка разочарованно вздохнула:
- Пустой. Жалко!
И вдруг с невыразимо прелестной улыбкой девчушка произнесла:
- Так хотелось орешка, а нету!
В её голосе звучала не просто детская жалоба маленького существа, обманутого в своих ожиданиях. Столько кроткой готовности смириться с нещедрым миром, столько любви ко всему сущему, столько мудрой доброй насмешки над своими желаниями было в этих простых словах, что взрослая отвернулась, скрывая подступившие слёзы.
- Ну, это мы исправим. Будет тебе орешек! – ответила она.
Ища в траве орехи, вороша бурые и жёлтые листья, она молилась о том, чтобы найти хотя бы один:
- Господи, помоги! Господи, помоги! Господи, помо…
Вот он! Под оранжевой лодкой листа возле блестящего конфетного фантика лежал большущий грецкий орех с добротной, почти сухой скорлупой. Она схватила его и кинулась назад:
- Девочка, я нашла!
Но её возле калитки не было. Она спрашивала о девочке у детей, толпящихся у подъехавшего автобуса, но никто её не видел. Только полный Славка Фитюков, вытирая рукавом круглое, красное после догонялок лицо,предположил:
- Может, это Линка Белова из 3 «Б»? За ней отец с хутора на машине приезжает. Она его ждёт после уроков.
- А почему она на автобусе не ездит?
- Да она странная какая-то, больная, наверное!
- Сам ты больной, дурак! – вмешалась девочка постарше и, повернувшись к учительнице, сказала:
- Лины, кажется, сегодня вообще не было!
Автобус, очень похожий на тупоносую жёлтую собаку, заворчав, отъехал от школы.
Она, провожая его глазами, чувствовала, как, подобно грязному снегу под жадными лучами, тает в душе злое отчаяние. А потом, идя через парк домой, она тихо замурлыкала:
- Надо только выучиться ждать, надо быть спокойным и упрямым, чтоб порой от жизни получать радости скупые телегра-а-ммы…
Уже ночью, лёжа в кровати перед тем, как провалиться в пушистое облако сна, она умиротворённо подумала: « Ну, захотелось ангелу орехов – что в этом такого?»