Изгибаясь, крутясь, расползаются вширь облака,
вижу бархат и шёлк, вижу красный берилл и цирконий,
шелестит гобелен из тюльпанов, и астр, и бегоний,
тёмно-розовой нитью прихваченный к небу слегка.
Дунул ветер, и вот, не осталось уже ни стежка,
только львы зарычали да клёкот раздался драконий,
столько птиц, и зверей, и цветов, и внезапных симфоний
невозвратно плывут, растворяясь, как в прошлом века.
Но душа не взлетит, не пронижет густой лазурит,
не начнёт клекотать, не помчится за плещущей стаей,
волокнистую высь неудобным крылом теребя,
потому что душа в пустоте драгоценно скорбит,
ни в каких облаках не дано ни копья, ни креста ей,
чтобы, образ приняв, навсегда обесценить себя.