Так быть или не быть скупой зиме?
Мучительно терзается природа,
беспомощно вздыхая в полутьме,
не находя из тупика исхода.
Быть по сему, судьбы не миновать,
и пусть сопротивляется сознанье –
вобрать в себя серебряную рать
и разом прекратить существованье!
Прилечь на снег и просто видеть сны,
забыв о скрежете осеннего металла,
об обещаниях притворщицы-весны
и жгучей ярости июльского накала.
Быть окольцованной серебряной змеей,
стать спутницей безмолвия седого,
на крыльях сна избороздить ладьей
все океаны снега голубого.
Взять хоть Офелию, что речкою была –
отрадно спит, в гробу затвердевая,
с нее сошла печать добра и зла,
она бледна, как кукла восковая.
Полоний-ветер к елям пригвожден
властительною стужей, как рапирой,
весь бренный мир с рожденья обречен
быть убаюканным серебряною лирой.
А если всё же нужно до конца,
презревши сон, сражаться до упаду
с небытием, не потеряв лица,
ответствуя дождями снегопаду..?
Не дать себя утюжить глыбам льда,
уж лучше мысли горестная слякоть,
чем скованная холодом вода,
души кристаллизованная мякоть!
Но поздно; лучик солнышка – Лаэрт
коснулся зимним лезвием чуть тела,
и вздрогнула природа-интроверт,
и стала в сей же час белее мела.