Густо напомажена пощечинами,
Шлепала по лужицам соленым
Сгорбленная, смятая, скукоженная
Гордость в переулке незнакомом.
Таяла, цепляясь за обочину,
В реагентах будто бы в одеждах
И скользила в жижице замоченная
Тонкая прозрачная Надежда.
Оптимизм по щечкам слезы горькие
Детскою рученкою размазывал.
Только Вера с бубенцами звонкими
Всё куда-то вверх указывала.