Там, где ложится под ноги седая печаль
Пыльным асфальтом и коркой засохшего хлеба,
Станут курок и окурок концом всех начал,
Гиблым приветом на фронт уходящего неба.
Яростным солнцем внутри потемнело в глазах,
В гранях заманчиво бродят вины полстакана –
Перегоревшие вечным огнём образа,
Зря заварившейся кашей небесная манна.
Рук не отмоют ни кровь, ни вода, ни бензин,
Дном искорёженным крылья отращивать поздно.
Нитью суровой зашита небесная синь,
Ядом осыпались в горсть путеводные звёзды.
Неумолимо и глухо в святилище вен
Бьётся за новое время чумная година,
Опыт, курок и окурок оставив взамен –
Тина и порох с печалью слились воедино.