Он шёл походкой неуклюжей,
Закрыв лицо вуалью пыли.
И голос был его простужен,
И руки сладкой болью ныли.
Он шёл, бубня себе под нос
Слова великих чистых истин,
Что людям всё же не донёс,
И был за них безумным признан.
Менялись сёла, города,
Что гнали прочь слова пророка.
Святее людям череда,
Их разрушающих пороков.
Он шёл гонимый и кричал:
"Услышьте, люди, истин песни!
Я знаю тайны всех начал.
Во снах со мною Бог был честен!"
И он рыдал. Он знал: вот-вот,
Ударит с неба страшный грохот!
Он не успеет... Не спасёт...
Наказан будет мир за похоть.
Ему твердили: "Ты безумен!
Ведь Бога нет! Мы все - венец!
И кто же только надоумил
Тебя ходить вещать конец?!"
А он кричал, их уверяя.
Вопил и бился, иссечась!
Он, участь злую миру зная,
Спасал людей, в сердца стучась.
Но масса - сила. Кто бы спорил...
А он один. И убеждён,
Что он на век, какое горе!
Рассудка чистого лишён.
И вот, идёт походкой странной.
Пред ним, как будь-то на яву,
Сгорают города и страны,
Скрываясь в саже и в дыму.
А он идёт и верит чутко,
Что пламя, горе и чума -
Симптом его болезни жуткой,
Давно лишённого ума...
(С) Тен Рок