Всё один, хоть нет его вины,
Всхлипнули меха в тиши повисшей…
Продан по войне за полцены,
Чтоб спасти от голода детишек.
Баянист достался, что огонь,
Ноги, руки сами в пляс пускались!
Лишь касалась кнопочек ладонь,
Забывались беды и печали.
Помнит «Летку-енку» всем двором,
И застолья дружные - до ночи…
Но кассетник загремел потом,
Долгую опалу напророчив.
Ноют рёбра, а душа юна…
Старому баяну снова снится:
Вместе с вальсом кружится страна,
И взлетает песня, словно птица.
Он ещё тряхнул бы стариной,
Залихватски переборы вывел…
Из чулана слышно – за стеной
Крепнет, как надежда, звонкий ливень.