Альфред Теннисон. In Memoriam-18
XXVIII
Безлунной ночи немота,
Лишь перезвон колоколов
С окрестных четырех холмов –
Мир ждет рождения Христа.
Четыре храма радость льют
Над крышами людских селений;
Вблизи и где-то в отдаленье
Надежды отзвуки встают.
Колокола поют во мгле,
Что все утешены мы будем –
Мир и добро всем добрым людям,
Добро и мир всем на земле!
Я спал и просыпался с болью
Весь этот год. Почти желал,
Чтоб жизнь иссякла, и не ждал
Весть Рождества услышать боле.
Но святочным колоколам *
Унять подвластно дух смятенный,
Как в детстве, влив в родные стены
Печаль и радость пополам.
* Колокола, подобные изображенным на иллюстрации, слышал автор In Memoriam, прогуливаясь по холмам и равнинам Эссекса. Колокольный звон не раз вплетается в музыку поэмы Теннисона. По преданию, колокола церкви аббатства Уолтэм вдохновили поэта на создание сто шестой элегии, одной из самых сильных в текстах In Memoriam, наметившей путь выхода из бездны печали, из ада Данте к свету жизни. Приводимый фрагмент перекликается с жизнеутверждающим CVI, здесь уже звучат ноты надежды, хотя нисхождение в Ад едва началось.
XXVIII
The time draws near the birth of Christ:
The moon is hid; the night is still;
The Christmas bells from hill to hill
Answer each other in the mist.
Four voices of four hamlets round,
From far and near, on mead and moor,
Swell out and fail, as if a door
Were shut between me and the sound:
Each voice four changes on the wind,
That now dilate, and now decrease,
Peace and goodwill, goodwill and peace,
Peace and goodwill, to all mankind.
This year I slept and woke with pain,
I almost wish'd no more to wake,
And that my hold on life would break
Before I heard those bells again:
But they my troubled spirit rule,
For they controll'd me when a boy;
They bring me sorrow touch'd with joy,
The merry merry bells of Yule.