Божьей милостью
Божьей милостью, Лучший
Из поэтов – Поэт!
Вот простой, чёрно-белый
Предо мной твой портрет.
Сквозь время, что нас разделяет,
Всматриваюсь в черты.
Часто, не замечая,
Думаю, как и ты.
Заведомою печалью
С болью глядит твой взгляд.
Ты призван такою далью,
Откуда не ждут назад…
* * *
Детство – в любимом городе
На берегах Невы,
Где на мосту на Клодтовом
Застыли гривастые львы.
Ты тосковал по Родине,
Помнил своих друзей –
Как бегали за мороженным,
Вместе ходили в музей.
А на Васильевском острове -
Кунсткамера. Чудеса!
Друг друга локтями торкая,
Смотрели во все глаза.
Шпиль Петропавловской крепости,
Дворцовая, Эрмитаж,
И Петергоф, и Павловск,
Адмиралтейство, Пассаж.
Всё оставлено в детстве,
В городе, скрытом далью.
А чужие красоты
Давят сердце печалью.
Ты тосковал, гонимый,
В сердце выносив стих:
«Родина – не уродина
Ты для детей своих…»
Изгнанный из рая
В те годы, шестидесятые,
Сейчас кто-то помнит едва ли -
Театр на Таганке, Любимова,
«Островом» называли.
Остров свободы с приставкою
Отрицательной «не» -
А, теперь уже всё позволительно ! –
В несвободной стране.
Американский профессор
Он гражданин США
Лауреат Нобелевский,
Но русская в нём душа.
Бродский – поэт, переводчик.
Тетрадь, карандаш в руке.
Его перевод на любимом им
Греческом языке.
Переводил Эврипида
Для постановки «Медеи».
В истоки греческой мудрости
Глаза, как в вечность, глядели.
Лицо, закрывая ладонями,
Не выдержав чувств накала,
Читал он стихи Галчинского.
И публика рукоплескала.
Он был почитаемым всеми,
Любимым студенческим братством.
Его в шестьдесят четвёртом
Судили за тунеядство…
Приобщил нас к Высокой Лире,
Жемчуга для нас рассыпая.
Он был человеком Мира!
А его изгнали из Рая.
* * *
Так и жил он изгоем,
Как бы лишним в Отчизне.
Покорён драматизмом
Человеческой жизни.
Он отвергнут, и призван
Заграничною далью.
Вот с портрета он смотрит,
Взгляд подёрнут печалью.
Перерезаны нити,
Прикреплявшие к жизни.
Русь родную воспевшие,
Не нужны мы отчизне?!
Чуждая вам страна
Там не зовут по отчеству.
И во все времена
Полюсом одиночества -
Чуждая вам страна.
Там не голосят кречеты
Утречком на заре,
И не клубится розовый
Утренник в сентябре.
Там совсем по-другому всё,
Жнивьё не пахнет дымком,
А руки родные мамины -
Утренним молоком.
Боль, тоска и обида
Заострила твои черты.
Почему же в своей Отчизне
Был так гонимым ты?
Тех, кто тебя преследовал,
Не помнят уже имена,
А твоим светлым именем
Гордится твоя страна!
* * *
Утраты и унижения
Из памяти не стереть.
Вечные темы вызрели,
Это -Любовь и Смерть.
Душевная драма, отчаянье,
Ностальгия, и вот -
Уже, как остров спасения,
Избавленье зовет.
Тоска смертельно уставшего,
Одиночество, отчуждение.
Для, кажется, всё повидавшего
Бездна – одно спасение.
* * *
Как заповедь, его
Люблю читать стихи:
«Живя среди людей,
Умей прощать грехи».
О Бродском
Преследуемый, непонятый,
Он в семьдесят втором
Покинул своё отечество,
Друзей, Петербург и дом.
Он потерял свою Родину
И сердечный уют.
Премии имени Нобеля
Просто так не дают.
Он ценил свои корни.
Цветаева, Мандельштам,
Пастернак и Ахматова -
Всех он их помнил там.
«Чьё творчество и чьи судьбы,
-Так сказал он - от Бога!
Не будь их, как писатель,
Я бы значил немного».