Гранiтны крыж
(предания агрогородка Межево)
В этом мире кто не плут?
Нет героев в мире этом.
Даже летописи врут.
Что ж хотим мы от поэтов.
Сели вот на лавочку
В карты поиграть.
Байки Будзiславовiча
Запечатлевать ….
Воздух намок.
Хоть выкручивай.
Даже пернатые скученно
Сели на провода.
– Ну, и погодка. Мда,
Это, конечно, не Африка –
Так резюмировал дед –
Выбилась осень из трафика …
Козырем ходишь?.. Валет.
Бито! Ну, добре. Понравился,
Кажаш, наш каменный крест?..
Видел, как приноравливался.
Ён жа не межевских мест.
– Да? Не отсюда?.. Но здорово
Над голубыми озёрами
Вписан он в местный пейзаж:
Церковь, усадьба и ваш
Парк уникальный. В согласии
Столько диковинок в нём:
Лиственницы и дугласия.
Спил её красным огнём
В сумерках светится ласково…
Сосны Муррея ….
– Их массово
Вёз Константин из Европ.
Сырню и маслодельню
На берегу за котельной
Выстроил. Филантроп.
Да спиртзавод с пивоварней.
Пиво! Варилось! Гарно!
Граф Любомирский сплеча
«Грыней» его величал:
Ох, и кутнул здесь Потёмкин…
Крыж… – на Адровской мели
(Праца была трудоёмкой) –
З Пилькович приволокли.
Поп же, который затеял всё,
Жуткий какой-то недУг,
Гдесь подхватил,
покутил –
то да сё, –
Помер. Буквально, вдруг.
– Ян Будзiславовiч…, лепш… по порядку.
Откуда святыня сия? Расскажи.
– Дык, ты прополи-ка сперва мне грядку
И стопку налей, и свой «Кент» предложи.
– Да, грядка прополота. Если в охотку,
С подвала бутыль зараз перенесу.
– Но, чтоб… самогон! На зубровке. Не водка.
Её, из сельмага, не переношу.
А каб закусить, дай кавалачек мяса.
Но только не белого. Не люблю.
– «Не белого»? Сало что ль?!
– Без ананаса
Мне сало –
не в тему, как щи королю.
Капризный чёрт. Надо ж, какая зануда!
– Ну, ты дед даёшь! А на хрене пойдёт?
– Годится. И вот ещё, если не трудно,
Так, чтобы, як… whisky, – кусочками лёд.
Разлил по фужерам резным «хреновИну».
С почтеньем подносит к губам Дервоед,
Вздыхает:
– За сад, огород. За скотину!
И выпил, и крякнул, и, вроде, не сед….
– И так: крыж стоял у истока Адрова…
– Ага. Почитай, пограничный был столб.
Мы ж – в Межево. Мы – порубежье Литовы.
А там уж Смоленск и московский престол.
Но Кульчыха мне говорила, что раней
На камне читались… едва-едва
Буквы. Запомнилось: генерале
Покоится. Пфлуг некий. Или Пфлова.
– Постой-ка, постой-ка. Пфлуг? Мысль, словно шило:
Так это ж сражение при Лесной.
Тут Карлово войско у нас покружило,
А пОтым – к Мазепе на зимний постой.
На жаль, Могилёв уже дважды спалённый.
Сначала Петром, – так, на пакость врагу, –
Затем неприятелем, возмущенно:
Мол, мало прынОсiлi тварагу;.
А мимо как раз корпус шёл Левенгаупта.
Вёз Карлу оружие и провиант.
И русские, битые уж, из тайм-аута
Вернулись и с криками «оккупант»
Набросились, конницей истоптали
Пехоту. Ретировался шведский босс….
Солдаты, им брошенные, так устали,
Что изредка грабили свой же обоз.
Голодных, замёрзших, их гнал, у бок Риги
Вот этот вот Пфулг, точно. Значится, здесь
Его те отставшие при-
говорили,
А как порешили –
молчит древний лес.
– Ну, да. Калi «бла» старожилов устами,
Из Киева прислан-то каменный крест.
На лодках. Днепром и Адровом. И стали
Ему поклоняться, как чуду-чудес.
– Махнём-ка. За крыж. По второй. Наливаю.
Так это,… стоит он уже… триста лет?!
– Стоял. Там в болоте. А здесь же, как сваю,
Воткнули под звонницей. Мало нам бед….
Вот, к прежнему месту… збiралiся люди:
Все свадьбы и похороны…. Холостёжь
В урочище больш
тусоваться не будет,
А будет
заброшенность
и падёшь.
В Заполье – учительница. Степанида.
Уроки истории у Креста –
Про войны и Мир, про имперскую гниду,
Про светлое будущее и Христа.
Ещё и про кривические курганы.
Про Томаша Зана.
Читала стихи
Адама Мицкевича. Як наши паны
За волю дрались…. Золотые шлихи.
И вот что тебе доложу по секрету,
Агнесю свою я впервые… того…
Под этим крестом. Было вялое лето.
А тут же,… что камень. ПонЯл? Ого-го.
– Я понял, за камень! В моей самогонке,
Смотри, кроме хрена, ещё ноготки.
А это при нынешней то обстановке,
Скажу, преполезнейшие цветки.
– Ну, добре. Погнали. Назло всем недугам.
– Так, всё же, в чем суть?
– А, суть, видишь ли, в том,
Что крыж – оберег и всю нашу округу
Хранил от Петров, Фредериков и бомб.
А фрицы нагрянули… да, в сорок первом.
Дык, тут же – леса, и другой Константин,
Заслонов который, подёргал им нервы.
Ля,… те обозлились…. Приказ: карантин!
–Аль, час комендантский?
– Во, гэтае слово.
За связь с партизанами вёску спалить!
Что тут пачалося. Насилье кирзово.
От пыли и криков повяла вся сныть.
К овину погнали народ без разбору,
Рубахи здiрая з дзявочых грудзей.
Пры тым, гоготали. Ад гэтага ору
Морщинились личики малых дзяцей.
А крайняя хата в тогдашней деревне –
В низинке, поодаль чуток, за ручьём.
Арлiха жыла там. Зажав свайго пеУня
Подмышкой, к кресту, сквозь хмызняк, напролом
Дабегла. Упала прад iм на каленi.
Глаза ашалелые. В космах репей.
И мОлiцца, мОлiцца пэндзлем зеленым:
«О, крыж даражэйшы, злачынцев забей».
– И что?
– А нiчога. Ты мне не паверыш.
Полковник в очках, открывая овин,
Ушиб сабе палец и пнул тыя дзверы.
– Отставить, – орёт, – мне патрэбен один
В рай доОбраахвотнік. Жыхар на тым свеце…
– Что…, па-беларуску вось так и сказал?
– Иди ты, охальник. Налей-ка по третьей.
Ефремыч единственной жертвою стал.
Такая история. Всех отпустили.
Помянем калеку. Кульгавы от мин
С гражданской ещё. Так давай, за дух… сильный.
Ды…, сальца кавалачек мне, отломи….
Умолк собеседник. Задумался. Долго
Сидел, словно помнiк, с фужером в руке.
И сало, подтаяв, текло МиниВолгой
Не к морю – к Скупье, невеликой реке.
Смотрю на лицо его. Выбрит и вечен.
Худющие руки в кустарнике вен.
И вспомнилось, сколько же вёсок, местечек
Исчезло за годы больших перемен.
А сколько могло бы ещё…. Не могло бы!
Кресты по земле моей щедро растут.
Не все пересохли покамест болота,
И Днепр пополняют Оршица и Друть
И Сож серебрится и Припять…. Мелеет.
Скудеет помалу крынiчный поток.
Но рад дед по детски, что всё-таки смеет
Дышать и трудиться его Озерок.
– Будь, Славович. Слушай, что дальше то было?
– Что было?
Что было.
Сажали овёс.
И лён теребили.
И пили
Гаврилой.
Плодились,
постились.
Крестьянский наш лёс.
А бабки к кресту, как в царквУ, в воскресенье.
Просить за здоровье, отёл, урожай.
И чтоб чесноку у всех полные сени.
Тянулось веселье
длиннее, чем жаль.
А тут комбайнёр Елисей
после смены
Копал огород и вдруг видит – прицеп.
Огромный такой. И у «кировца» вены
Машинные лопаются в хрипотце.
Рессоры просели, надсадность мотора.
Как есть, оберег наш хотят умыкнуть.
Ругнулся на трактор. И, надо ж, умора:
Прилёг на дорогу, отрезавши путь.
И сразу шум-гам – набежала деревня,
Прицеп отстегнули и тумаков
Шофёру отвесили: шёл бы … в харчевню.
И – кучу вдогонку закрученных слов.
Конечно, назавтра – привет – участковый:
«Спокойно, товарищи, разберусь.
Святыне приделывать тайно подковы
Негоже в Республике Беларусь».
– Поверили?
– Жди.
Прокололи колёса
И стали по очереди сторожить
Прицеп тот. Однако такого вопроса
Не по зубам нам решить.
Всё сделал чиновник, красиво и честно:
«Реликвию может дрыгва засосать.
Крыжу подыскали красивое место –
Автобусы ходят!..» Вот подпись. Печать…
Писали, а как же, грубили,
просили:
Погибнут деревни здесь без креста.
И бабы белугами голосили.
У нас, вишь, неправильные места….
– Вернуть крыж обратно? Да вы паздурэли.
Ни денег, ни крана. Прости меня Бог.
– ВывОзить, однако, вы поднаторели…
– Отец Александер, по связям, помог….
И помер. И всё. И теперь взятки гладки.
Стоит крыж, что клумба, гранитную мощь
И силу былую утратив. Оладки
Едят на скамейке и въевшийся мох
Сдирают с него поутру ребятишки.
И жизнь продолжается. Вот же, поди, ж ты…
Межевский крест!
И как здорово
Над голубыми озёрами
Вписан он в местный пейзаж:
Церковь, усадьба, пляж,
Парк уникальный. В согласии
Сколько диковинок в нём:
Лиственницы и дугласия.
Спил её красным огнём
В сумерках светится ласково…
Где ж та работа культмассовая?
Банкса, Муррея и… пни….
Господи сохрани.
Здравствует в обществе плут.
Вновь чехарда в мире этом.
Ловко и гладко лгут.
Что же пенять на поэта.